— Чуть-чуть, — отозвалась я, поскольку Фолкнор пытался поймать мой взгляд и ждал ответа.
Я не сразу поняла, что его руки по-прежнему лежат на моих плечах. Он слегка сжимал их, как будто опасался, что я снова упаду.
— Что-то случилось? — поинтересовался Фолкнор, слегка хмурясь. — Мне показалось, что вы чего-то испугались.
Я против воли бросила еще один встревоженный взгляд по сторонам, но так и не увидела ни призрака, ни таинственного неизвестного, прячущего лицо под капюшоном.
— Нет, ничего… — неуверенно пробормотала я. — Показалось… И… я просто очень неуклюжая.
Не знаю, почему я не сказала ему правду. До этого момента мне казалось, что я больше не боюсь его, но, видимо, до полного доверия нам было пока далеко.
Я попыталась отряхнуть перчатки, бессильно посмотрела на испорченное пальто, которое я только что купила. Бедро болезненно ныло, но это было самой малой из моих проблем. Руки жениха на моих плечах и его близость тревожили гораздо больше.
— Дайте посмотреть, — велел он.
И стянул с меня перчатки, но на ладонях была лишь небольшая ссадина.
— Здесь все в порядке. Где-нибудь болит?
— Здесь, — я приложила ладонь к ноге, — но это не проблема.
Прикрыв глаза, я пустила силу исцеления по кругу, заживляя обе болячки. Фолкнор молча наблюдал за моими действиями, продолжая слегка хмуриться. Лишь когда я закончила и продемонстрировала ему абсолютно здоровую ладонь, прокомментировал:
— Никогда раньше не видел целительницу в действии. Но я слышал, что среди жриц Виты это распространенный дар.
— Я не жрица, — поправила я. — Всего лишь дочь жреца. У нас женщины не становятся жрицами.
— Что странно, вы не находите?
Я лишь пожала плечами. Мне это не казалось странным, потому что это было просто непреложным правилом мира, в котором я выросла. Мне не приходило в голову задумываться над этим. Я с интересом посмотрела на Фолкнора.
— А что здесь странного?
— Просто у нас жрецами становятся все: и мужчины, и женщины. Первенец, независимо от пола, становится верховным, остальные — младшими.
— У вас другой Бог, — неуверенно предположила я, хотя даже мне самой это казалось не очень убедительным аргументом.
— Вот именно. Некрос — воплощение мужского начала, а Вита — женского. Тогда почему Некросу служат в равной степени и мужчины, и женщины, и Великой Силой он одаривает и тех, и других, а Вита так пренебрежительно относится к женщинам в семьях жрецов?
Я растерянно хлопала глазами, глядя на него как на строго учителя, к чьему экзамену оказалась не готова.
Действительно интересно, а почему так?
— Потому что Вита — женщина, и она предпочитает мужчин? — неуверенно предположила я.