Меня удивило, что он так хорошо осведомлен о том, как прошел мой ужин. Лучше бы сам на него пришел, чем расспрашивать потом распорядителя!
— Мне сообщили, что Роан женился, — после непродолжительного молчания призналась я.
— Кто? — на этот раз его недоумение прозвучало не очень правдоподобно.
— Роан, мой прежний жених, — раздраженно напомнила я. Его демонстративное пренебрежение меня разозлило. — Я уже говорила вам про него.
— Ах этот, — фыркнул Фолкнор. — Значит, я ошибся, и новости все-таки хорошие.
Теперь негодование заставило меня повернуться к нему всем корпусом. Гнев и боль, раздиравшие меня изнутри с момента прочтения письма, подавили страх и требовали выплеснуть себя. Хотя бы и на него.
— Чем же эта новость так хороша, по-вашему?
Он тоже повернулся ко мне, мрачный и невозмутимый. Чуть наклонился, приблизив лицо к моему, из-за чего мое сердце дернулось, не зная, остановиться ему или забиться сильнее.
— Тем, что вы наверняка испытывали чувство неловкости и стыда, думая, что подвели его. Даже понимая, что он предал вас, не вступившись и не попытавшись помешать нашей с вами помолвке. Но теперь вы знаете, каков он на самом деле. Знаете, что он вас никогда не любил, лишь пытался использовать. Готов поспорить, отец собирался купить вам дом в качестве свадебного подарка. Небольшой, не такой, к какому вы привыкли, конечно. Но офицеру королевской гвардии пришлось бы копить на него полжизни. Теперь материальные запросы вашего бывшего жениха легли на плечи отца другой несчастной, и ваша совесть может быть спокойна. Это прекрасная новость, как по мне.
— А как по мне, очень больно узнать, что тот, кого ты искренне любила, никогда не любил тебя в ответ! — возразила я сорвавшимся под конец фразы голосом. Горло перехватило, и мне показалось, что вот сейчас я наконец смогу заплакать, а потом — вдохнуть полной грудью.
— О, пожалуйста, — Фолкнор скривился и отвернулся. — Избавьте меня от вашей детской драмы. Себе можете врать, что вы его любили, сколько угодно, а мне бессмысленно. Вы его точно так же никогда не любили, как и он вас. Может быть, любили какой-то образ или очень хотели любить.
— Да как вы смеете? — слезы моментально пропали, теперь снова рвался наружу гнев. Он выплескивался из меня, несмотря на предостережения внутреннего голоса. Но все-таки становилось легче дышать. — Как вы можете судить об этом? Вы меня совсем не знаете! Если у вас нет сердца, это еще не значит, что ни у кого нет!
Он снова резко повернулся, шагнул вперед, угрожающе навис надо мной, но в этот раз я не отступила назад и не опустила голову. Не потому, что мне не было страшно. Я все еще боялась его, но сейчас задетая гордость не позволяла этого демонстрировать.