— Матерей мы все потихоньку… — сокрушенно покачал головой Лавриков.
— А какой сыскарь? Какая девчонка?.. — Семирядин поморщился. — Им мальчишка нужен, а девочка — нет. Не нужна.
— Кому? — Лавр подался вперед.
— Псу наглому и сучке его… — с чувством бросил Андрей и тут неожиданно почувствовал, что расслабился. Полностью расслабился. Будто выплеснул накопившуюся в нем желчь, и от этого заметно полегчало. Даже голос зазвучал по-другому. — Прикончить хочется меня — давайте, — бесстрашно заявил он. — Может, оно к лучшему. Чуть сбился с дорожки. Совсем чуть-чуть… И — устал сразу.
— И партнера, да? — осведомился Федор Павлович. — Владимира… забыл отчество.
— Они. — Андрей кивнул. — С моего ведома.
Теперь он уже ничего не скрывал. В эту минуту Семирядину стало все равно, что будет с ним дальше. Иногда человек достигает такой кульминационной точки. Лавр это почувствовал. Он направлялся сюда с твердым намерением разобраться с Андреем Матвеевичем как мужчина с мужчиной, но сейчас злость и ненависть по отношению к этому морально убогому человеку схлынула. Ствол в руках Лаврикова качнулся, и дуло смотрело теперь не в грудь Семирядину, а ему под ноги.
— Я тебя приканчивать не хочу, — признался Федор Павлович. — Противно. Ты, должно быть, и без меня на очереди. А если нет — сам себя кончишь. Уже начал.
Семирядин продолжал согласно кивать. Как китайский болванчик, не отдавая себе отчета в собственных действиях. Из глаз его сами собой покатились слезы, но и этого Андрей не замечал. Рука все-таки ухватила бутылку, и жалкое подобие человека совершило бессознательный глоток. Не содрогнулся, не поморщился. Лавр еще ниже опустил дуло пистолета.
— С сучкой — понятно, — сказал он. — Вот пес… Что за пес? Я всех их знавал в округе… Кличка у пса есть?
— Кличка? — Андрей уже не очень четко видел черты лица сидящего перед ним мужчины. Изображение смазывалось одурманивающим действием алкоголя и застилавшими глаза слезами. — Кличку не слышал… Юрий Мякинец зовут. — И тут он неожиданно вскочил с кресла. Лавр машинально вскинул ствол. Но действия Семирядина не были агрессивными. — Да вы посидите, Федор Павлович! Мне с вами даже спокойней… Они утром приезжали и… Кассету сейчас достану. — Он, раскачиваясь на ходу, двинулся к пульту у входной двери. — У меня видеонаблюдение с записью. Все думал: зачем мне эта запись, лишний наворот, чтоб деньги содрать. И только сейчас понял — нужна, оказывается!.. Очень нужна запись! Всем нужна, чтоб видно было, кто к тебе пришел!.. — Он осекся на полуслове, и лицо озарилось улыбкой ненормального человека. — И мама там, если она сначала позвонила. Мама пришла и… не ушла…