— А должны были бы, — я вздохнула. — Как только Фома рассказал, откуда они появились, эти сервы.
— Обычная контрабанда, что с того?
— Вот поэтому мы никогда не поймем ниххонцев, а они — нас. По сути сервов украли во время перевозки.
— В некотором роде.
— И что они, по-вашему, почувствовали?
— Сервы не умеют чувствовать, Таис.
— Бросьте уличать меня в очевидном! Ладно, что они поняли? Да соображайте же!
— Вы имеете в виду, — осторожно начал Марк. — Они поняли, что их украли?
— Да! Они функционировали, а их церебрус работал. Их украли у хозяина и поставили на службу чужим людям! Удар не просто по ним — удар по корпорации! Как по-вашему, они почувствовали себя опозоренными?..
— Оооо… — глаза у Марка в этот момент тоже напоминали две больших-больших «О». Сообразил.
— То-то, — я перевела дыхание, только сейчас почувствовав, что запыхалась — точно не ехала, утроившись на мягком сиденье спиритоцикла, а бежала по мостовой. — Вот что они почувствовали — позор! Опозорили их, их хозяина — что может быть страшнее? Чувство чести, будь оно неладно…
— Но совершить самоубийство они не могли!
— Точно. Контр-Ата. Как связанные руки у самоубийцы. Непреодолимая преграда. Ее делали настоящие мастера, я верю Киру, блок был надежен настолько, насколько это вообще возможно. Он полностью исключал самоубийство. Разбивший чашку серв не покидал хозяина. Они не подумали о другом — что будет, если степень позора гораздо, гораздо сильнее вины от разбитой чашки?..
Марк схватился за голову. В другой ситуации это выглядело бы смешно.
— Кто мог подумать?..
— Кто угодно — если бы захотел. Мы тоже не торопились думать…
— Паровой котел, — внезапно сказал Марк.
— Что?
— Помните, я рассказывал про гранд-трактусы, которые двигаются, используя пар?.. У них есть паровой котел — большой куб, в который нагнетается под давлением пар. Он приводит в движение колеса трактуса. Если давление пара слишком велико, его сбрасывают через специальный клапан.
— Не самое плохое сравнение, — кивнула я. — А если не сбрасывают, котел рано или поздно разрывает. Только в нашем случае клапан намертво опечатали. Сервы чувствовали вину и не могли от нее избавиться. Опозоренные, они не могли воспользоваться своим единственным выходом — его перекрыла Контр-Ата. И единственное, о чем они мечтали… Только не надо мне говорить, что сервы не умеют мечтать!.. Единственное, что имело для них значение — самоубийство.
— Серв, живущий ради самоубийства, — пробормотал Марк. — Какая чудовищная фантасмагория.
— Да уж. А потом все началось.
— Они делали это намеренно.