Внутри всё кричало: «Бегите!», но голос пропал, а тело не слушалось. Соня как завороженная смотрела на приближающуюся махину.
Не побежал и Тим. Обогнать поезд невозможно, а тоннели в Лондоне настолько узкие, что в зазор между вагоном и стеной разве что кошка поместится, и то не факт. Всё что парень мог сделать, это прикрыть собой сестру и ждать неминуемого столкновения.
* * *
Наблюдательный пост комтура возле птичника вызывал массу вопросов. Задать их вряд ли кто-нибудь бы решился, но думать-то не запретишь. На помощь приходила репутация Макса. «Он знает, что делает», — на этом заканчивались все сомнения и перешептывания.
Гостей Макс не ждал: раз в час появлялись инсинуаты с отчетом, вполне достаточно. Поэтому, заслышав медленные шаркающие шаги, комтур напрягся. Верховный? Здесь? Архон выглядел непривычно: сгорбленный, с усталым взглядом, казалось, он постарел лет на двадцать.
— Я так понимаю, Эреб молчит? — уточнил Макс, не отличающийся дипломатичностью.
— Правильно понимаешь. Макс, а если мы ошибаемся? Если вся эта охота, — Верховный махнул рукой в неопределенном направлении, — только навредит?
Ругаться сейчас было очень не ко времени. Комтуру пришлось несколько раз сжать и разжать кулаки, чтобы не нагрубить архону.
— Какой смысл сомневаться и терзать себя бессмысленным «если»? Решение принято. Будут последствия, будем с ними разбираться.
— Комтур, тебе бывает страшно?
Макс отвел глаза. Он всегда считал чужую слабость жалким зрелищем, а слабость главы Ока — и вовсе постыдным. Тем более при свидетеле.
— Всем бывает страшно, только мертвые не боятся, — не ответить Верховному комтур все-таки не мог.
— Видимо, им Эреб не сообщил, что есть вещи и похуже смерти.
Архон развернулся и медленно пошел в сторону внутреннего сада. Макс не провожал его даже взглядом, слишком уж злился, и непонятно, на кого больше. На Эреба за то, что нагнал тумана, переполошил всё Око и не даёт никаких объяснений. На Грея за то, что… Впрочем, о Грее лучше совсем не думать. На себя за то, что теряет контроль над ситуацией.
— Хватит! — рявкнул комтур. — Не уподобляйся!
Ждать. Рано или поздно они объявятся. И скорее все-таки рано.
* * *
Удар. Вот сейчас. Уже сейчас. Ещё секунда. Ну же!
Почему так тихо? Почему не слышно поезда?
Тим открыл глаза.
Вокруг всё сияло. Огни мелькали, проносясь мимо, и они с Соней, невредимые, замерли в центре этой светопляски.
— Эй, всё в порядке, — прошептал Тим, но выпускать сестру из рук не спешил.
Соня непонимающе озиралась.
— Мелкий, что это?
— Хотел бы я знать.
Фейерверк уносился прочь, подмигивая на прощание задними фонарями удаляющегося поезда.