Наконец он поднялся и сказал, что сообщил на автобазу, что я задержан. Я испугался, но он поспешил меня успокоить:
— Я сказал, что ты мне нужен для расследования одного важного судебного дела. Ты доволен?
— Спасибо вам…
— Знаешь что, пойдем-ка пройдемся к Марице. Правда, ты далек от того, чтобы восхищаться природой, но не худо и тебе поразвеяться. Особенно после такой неспокойной ночи…
— Спасибо, — снова пробормотал я. Мне казалось, что Векилов готовит какую-то западню, поэтому я смотрел на него подозрительно и недоверчиво.
Он взял меня под руку и повел из камеры, оставив ее открытой. Дежуривший в коридоре милиционер посмотрел на нас с удивлением — до сих пор ему не приходилось видеть такое. Мы прошли длинным коридором, поднялись по бетонной лестнице на второй этаж, где был кабинет Векилова (он зашел сюда, чтобы взять свою фуражку), и быстро вышли на улицу.
Я шел рядом с ним, довольный, что сегодня не буду работать. Наша прогулка к Марице окончательно вернула мне хорошее настроение. Этим я был прежде всего обязан Векилову. Сначала я думал, что он хотел о чем-то меня расспросить, но потом понял, что в отношении меня у него не было никаких дурных намерений.
Марица была мутной от недавних дождей. Воды ее вышли из берегов и разлились до кукурузных полей. Посередине реки возвышался маленький островок, поросший густой травой, со старыми вербами, склонившимися к воде. На острове дымила труба стоявшей там соломенной хижины. Чуть в стороне от этого строения пасся осел. Какой-то крестьянин, сидя в лодке на корточках, ловил рыбу. Несколько в стороне купался совершенно голый мальчонка, постоянно дававший рыбаку советы, куда забрасывать удочку. Голос мальчишки доносился до нас.
Берега реки были низкими, поросшими травой и лозняком. Мы с Векиловым уселись на ствол поваленной, почти сгнившей вербы и смотрели на быстро бегущие мимо воды реки. Векилов пожалел, что не взял удочку. Однако здесь и без удочки было приятно просто сидеть и отдыхать.
На острове ворковал дикий голубь, а позади нас в высоких тополях размеренно, с небольшими перерывами, стучал, отвлекая наше внимание, дятел. Время от времени подавал голос и осел, поглядывая на пасущихся на лугу лошадей. Вся пойма реки звенела от этого необузданного рева. А на лугу спокойно паслись лошади, не обращая никакого внимания на осла. Когда осел замолкал, слышался плеск воды и какой-то глухой, словно доносившийся из-под воды стон. Векилов сказал, что есть такая птица, которая будто бы живет под водой. Я ничего не знал об этом и потому верил всему, что он говорил.