Хоронили Ваньо только сапожник с женой, я и два моих товарища. У Ваньо не было родителей, не было даже близких. Кто мог оплакивать его?
В тот день дождь шел непрерывно. Земля размокла. На кладбище все было покрыто черной грязью. Перед тем как гроб, опустили в зияющую перед нами яму, я вышел вперед и прочитал перед затихшими провожающими стихотворение «Юноша». Они смотрели на меня удивленно, потому что никто не просил меня говорить, а тем более читать стихотворение. Так или иначе, меня терпеливо выслушали до конца. После этого кто-то сказал: «Бог его простит», закопали парня в землю и разошлись каждый своей дорогой. Идя с кладбища, я непрерывно повторял: «…Не спросил… зачем должен я умирать…» Так, с непокрытой головой, шел я под дождем, пытаясь утопить свою боль в весенних водах, которые не переставая лились на меня и на землю — такую грустную, черную и зеленую… Я шел по этой земле и не мог забыть маленького сапожника с его мечтой стать артистом…
Много времени миновало с тех пор. Скольких людей повстречал я! Сидел в тюрьме за нелегальную коммунистическую деятельность. И маленький сапожник часто вспоминался мне в дни грусти и размышлений. Я видел его то вблизи и ясно, то издали и туманно, как бы раздавленного теснотой подвалов и чердаков. И тогда я повторял стихи Смирненского:
…Светом новой зари я пленен, я влюблен
В толпы, в эту несметную рать!
Я не знал, не спросил, для чего я рожден
И зачем должен я умирать…
В сущности, я уже знал, зачем живу и за что умру. Это наполняло меня гордостью. Все, что черпал из книг, я старался претворить в жизнь. С нетерпеливой поспешностью я шел от теории к практике. Теория говорила: капитализм нужно свергнуть, эксплуатацию человека человеком — уничтожить. Это звучало почти как заклинание. А практика направляла меня к университетскому зданию, где нужно было разбросать листовки к Первому мая. Я поднимался по длинной каменной лестнице, побледневший от страха и напряжения, и бросал листовки вниз. Потом я блуждал в бесконечных коридорах и притихших аудиториях, ждал, пока пройдет суматоха. Спустя несколько часов я рапортовал товарищам, которые меня ждали, что задание выполнено. Они восторженно хлопали меня по плечу и давали новое задание. Я выполнял все, что мне поручали. Мне было приятно подвергать испытанию свое сердце и тело. Я и не заметил, как глубоко сроднился с людьми. Они не были похожи на книжных героев. Эти люди пришли из самой жизни, и связь с ними помогла мне войти в литературу. Я начал посещать литературный кружок имени Христо Смирненского. Тяжелым и мучительным было мое вхождение в литературу. Ведь надо было научиться с помощью слова переносить случаи из жизни в литературное произведение, не копируя их, но так, чтобы оставалась правдоподобность и, если можно так выразиться, осязаемость.