— Одно уравнение с тремя неизвестными, — улыбнулся Ковалев.
— Есть одна отдушина, но она не решает вопроса...
— Древесина, выкатанная со сплава?
— Да-а, но ее недостаточно, чтобы прожить до следующей навигации. А потом учти, — продолжал Юринов, — пиловочник нужен лесозаводам. Они завалены заказами для фронта.
— Об этом и в Карелдреве, наверное, есть кому подумать... — словно про себя тихонько пробурчал Ковалев.
— Нет, Сергей Иванович, тут дело крепко завязано. Чтобы мы отвечали за все дела с древесиной с начала и до конца, Москва Карелдрев нашему Наркомату подчинила. Бывший управляющий Карелдревом Кутиков у меня в замах ходит.
— Какой же выход? — с интересом спросил Ковалев.
— Выход есть, — спокойно ответил Юринов, — надо только крепко поработать. Про железную дорогу Сорока — Обозерская слышал?
— Проехал ее всю туда и обратно.
— Какими судьбами? — удивился нарком.
— Ночью в Кондопоге наш батальон погрузили в вагоны и повезли на Волховский фронт. Перехватил нас штаб Карельского фронта на станции Плесецкой Северной дороги. Привезли обратно, в Беломорск. А отсюда уже под Верхнюю Уницу. Но ехали мы по этой новой дороге со скоростью километров, наверное, десять в час...
— Теперь ее подкрепили сильно. Дорога уже не та, работает полным ходом. — Юринов повел карандашом по линии железной дороги, прочерченной на карте от станции Сорокской до границы Архангельской области. — Видишь? Километров шестьдесят она пустым местом идет. Тундра самая настоящая. А дальше — лес. Дорога идет северной кромкой очень большого лесного массива.
— Но лесных предприятий, примыкающих к этой дороге, нет?! — не то спросил, не то уверенно заявил Ковалев.
Юринов откинулся на спинку кресла, скрестил пальцы рук и завертел большими пальцами. Ковалев внимательно смотрел на наркома. Это был уставший до невозможности человек. Довольно полное его лицо имело восковой цвет, глаза красные от недосыпания.
— Не совсем так, — тихо ответил нарком и снова склонился над картой. — Вот сюда, в Сумпосад, мы перевели Беломорский леспромхоз. Он возит, в основном, на реку Суму, а потом кошелями лес ведут Белым морем сюда, Беломорскому лесозаводу...
— И много в кошелях морем приводят? — иронически спросил Ковалев.
— Около половины того, что поведут. Но я не про это. Вот здесь, на разъезде Тегозеро и на станции Колежма, мы в составе Беломорского леспромхоза — переименуем его в Сумский — организовали небольшие лесопункты по заготовке и вывозке дров прямо к железной дороге широкой колеи.
— Чем вывозят?
— Подожди, не перебивай. А вот здесь, на девяносто восьмом километре, есть лесопункт бывших строителей дороги Сорока — Обозерская. Его тоже нам передают. Но все это мелочь. Для заготовки и вывозки дров непосредственно к этой железной дороге мы открыли леспромхоз вот здесь... — И он обвел жирным кружком одну из станций дороги Сорока — Обозерская. — Этот леспромхоз должен давать нам ежедневно по двадцать вагонов дров. Понимаешь?