Тем временем, Гембел глубоко вздохнул и сказал:
— Прими мои соболезнования, Саша. Мне, правда, жаль твоих партнерш.
Жаль? Партнерш? Девочек.
И тут память вернулась. Воспоминания лавиной обрушились на Вольного, погребая остатки здравого смысла. Он рухнул на колени, вцепился в волосы и завыл. Боль в миллионы, в миллиарды раз сильнее, чем та, которая рвала тело, теперь терзала душу. Картины прошлого одна за другой калейдоскопом сменялись перед глазами, заставляя вновь и вновь переживать те дни. Видеть, чувствовать и понимать, что это уже никогда не вернется.
Они больше никогда не вернутся.
Сколько Александр бился в припадке, не известно. Время тут не имело значения. Ни солнца, ни луны, только туман. И он, уже ни человек, ни защитник, ни хранитель. Никто. Непонятное недосущество, вместилище воспоминаний и боли.
— Мы называем себя душами, — проговорил Гембел, заставив Вольного поднять голову. — Душами хранителей.
— Мы? — прокаркал тот, непонятно почему вцепившись в слово.
— Мы, мы, мы, мы, — со всех сторон послышались ответы.
Туман вновь расступился, позволяя Александру увидеть еще четыре человеческие фигуры.
— В мире всего шесть носителей, по числу материков планеты, — вдруг вспомнились слова Марьяны. — Шесть.
— Совершенно верно, новенький, — проговорила статная светловолосая женщина. На вид ей было лет тридцать, но глаза. Глаза! Из них смотрела вечность.
— Теперь ты шестой. Самый молодой из нас, — и чуть помолчав, добавила она. — Мне очень жаль. Правда.
Вот только жалости он не увидел.
У вечности глаза жестокие. В них нет места для жалости.
Александр на миг зажмурился, чтобы разорвать контакт, а потом взглянул на Марка. Тот смотрел себе под ноги и, казалось, ничего не слышал. Но вдруг он встрепенулся. Поднял голову и потянулся всем телом вправо. А затем и вовсе сделал несколько поспешных шагов в том направлении.
Вольный рванул за ним.
— Стой! — крикнула женщина. — Не мешай ему.
Но Александра уже было не остановить. В одно мгновение, догнав Гембела, он едва не врезался ему в спину, когда тот резко остановился. Туман, в который раз послушно разошелся, открывая обзор.
— Сущность! — воскликнул Вольный отступая.
Под ногами простиралась пропасть. Дна видно не было, как и края. Она тянулась и вправо, и влево, теряя очертания в тумане. Шириной метра три, но Александр почему-то знал, не перепрыгнуть. Как ни старайся. А, главное, сделай еще шаг, толкни случайно Марка, тот бы кубарем полетел вниз.
— Что это?
— Граница, — ответила женщина, успевшая подойти ближе.
— Граница чего?
— Наших владений и заодно наблюдательный пункт.