— Но?
— Мы можем себе это позволить? Я имею в виду… такое дорогое обучение.
Я приподняла брови.
— Почему нет?
— Потому что ты выкладываешься на работе, а я…
— А ты пока учишься. Надеюсь, продолжишь в том же духе, чтобы с экзаменами не возникло проблем.
Танни улыбнулась.
— Кстати, о школе. Я хотела бы вернуться в свою.
Я не свалилась с перил только потому, что очень хотела жить.
— Ты серьезно?
— Серьезнее некуда. Всю неделю об этом думала и… Не хочу я бежать и прятаться, понимаешь? Ни от Броджек, ни от Лодингера с его компашкой. Тем более сейчас, когда ты выдала мне персонального телохранителя.
Покачала головой.
— А остальные?
— А что остальные? — Танни пожала плечами. — Друзей у меня нет, это правда, но голожопый Мик — звезда школы номер один, так что моя скромная персона снова задвинута в тень.
Сестра фыркнула, а я кусала губы, чтобы не расхохотаться. Несколько секунд мне это даже удавалось, потом смех все-таки прорвался, и теперь уже хохотали мы обе как ненормальные. Хохотали до колик в животе, отпуская напряжение последних дней. Уже не помню, когда я так смеялась в последний раз, но сейчас вспоминать и не хотелось. Ничего не хотелось, только вот так сидеть с Танни и болтать обо всем. Она рассказывала про спецэффекты ведущих кинокомпаний, я про Артомеллу. Не знаю, сколько времени прошло, когда глаза начали слипаться; океан на горизонте по-прежнему сливался с небом, а огней меньше не становилось.
— Пора спать, — сказала сестре, заметив, что она тоже начинает клевать носом.
— Правда. — Танни зевнула и, спохватившись, прикрыла рукой рот. — Надо отваливаться, а то завтра проспим полдня. А у меня столько планов…
Еще бы!
— На пляж с утра пойдем?
— Обязательно. Не зря же мы купальниками обзавелись.
Танни спрыгнула с перил. Собиралась уже выйти, но потом все-таки обернулась.
— Леа… спасибо за то, что ты меня терпишь.
— Совсем дурная?
— Совсем. В школе всем скажу, что Лидс — мой парень!
Под рукой не оказалось решительным образом ничего, кроме перчаток. Ими и запустила в сестру, сначала одной, а затем другой, вдогонку полетел браслет. Разумеется, та увернулась, а потом злобно (по ее мнению) хохоча, шлепнула себя по пятой точке и вприпрыжку скрылась за дверью. Раздался легкий щелчок, и я осталась наедине с Зингспридом.
Неожиданно для себя положила руки на живот.
— Прости, — пробормотала еле слышно. — Я сегодня наговорила столько чепухи. Никакой ты не просто ребенок… а самый лучший в мире. Понятно?
Мне очень бы хотелось верить, что в своем номере Рэйнар точно так же стоит на балконе и думает о нашем ребенке. О том, как ему не хватает меня — до дрожи, до сумасшедшего желания, до стиснутых зубов. Когда хочется наплевать на гордость, послать все приличия к наблам. Рывком открыть дверь, просто ввалиться в номер и терзать припухшие от поцелуев губы, сгорая в одном огне.