— Здравствуйте, Клавдия Захаровна, — поприветствовал я явно чем-то недовольную медсестру.
— На вот. Дружок твой шебутной прибегал. Пять минут он подождать не может. Весь как юла искрутился, — она протянула мне матерчатый мешочек с очками, — Попробуй-ка, одень. Может ты в них и до зала дойдешь, а не то сюда завтрак принесу.
Поменял очки. Совсем другое дело. По крайней мере теперь у меня «широкоформатный» обзор, да и глазам заметно легче стало. Высунулся в коридор. Жить можно. Глаза терпят.
— Сам схожу. А Вы что, плакали? — беру медсестру за руку, заглядываю в глаза. Вот оно как… Похож лейтенант на меня, похож. А Клава-то какой красавицей была, ух. Кровь с молоком и коса с руку толщиной. И форма медсестрички ей к лицу была. Успела она утром альбом вытащить, вспомнить да всплакнуть. Хм, а вот они в тамбуре разговаривают. У лейтенанта голова перевязана… и глаза краснющие. Контуженный? Мистика какая-то. Меня сейчас подстриги покороче, да форму одень — один в один с Гришей буду, так её любовь звали. Да, легко я сверху её воспоминания зачерпнул. Скорее всего потому, что свежие и сильные, часа ещё не прошло, как она плакать перестала и на работу засобиралась.
— Иди, поешь, а я пока пол протру. Обход уж скоро, — отмахнулась от меня Клавдия Захаровна.
Из столовой я вылетел пулей и помчался в холл. Сосед по столу сказал, что там можно взять свежие газеты. Бац!
— Это что у нас тут за мотоциклисты по коридору гоняют. Савельев? — Самуил Лазаревич явно намекает на мои очки, — Ты куда это так разогнался? — врач подал мне руку, помогая подняться.
— За газетами. Я же не помню ничего. Вообще не знаю, что в мире творится. Может уже коммунизм давно во всём мире, а я не в курсе, — я отряхнул штаны и уставился на врача. Классная штука — Контакт! Я узнал много интересного про нашего эскулапа… и про аспиранточку. Всё-таки врачи — очень продвинутые люди. Зря говорили, что в Советском Союзе секса нет. Ого-го, как есть. Не каждый сможет такой даст ист фантастиш устроить на служебной мебели.
— Подожди, как не помнишь? — врач вытащил свои очки и начал быстро протирать стёкла платком. Одел очки, посмотрел на меня, зачем-то попытался ногтем поддеть этикетку на моём югославском девайсе. Он что — не знает, что эти этикетки нельзя отрывать. Иначе вещь тут же теряет половину ценности в глазах окружающих. Это же фирмá. Отдёрнул голову от загребущих ногтей эскулапа. Витька не простит потерю значка кастовой принадлежности к импорту.
— Ко мне друзья вчера приходили. Как только сказали, что через двадцать дней экзамены вступительные надо сдавать будет, так и понял, что я последние два года вообще не помню. Ночью покопался в воспоминаниях, выяснил, что помню выпускной в восьмом классе, а дальше — сразу больница.