В итоге рабочие процессы не отработаны, законы не работают, сроки срываются, последовательности нарушаются и так далее и тому подобное.
Возвращать советского монстра бюрократии тоже не имело смысла. Нужно было создать новую химеру, на основе существующего уродца, используя положительный опыт прошедших эпох.
Таких проблем было много, и благо, что теперь они меня касались опосредованно, постольку-поскольку. Теперь это всё дела господина президента и его правительства, пусть у него голова болит.
Наконец-то я смог отойти от порочной и мерзкой практики ментальной коррекции. Порочная она, потому что создает ощущение власти, а для людей власть — это источник разного рода страстей, которые искажают восприятие и личность. Вроде как: «Непростительное заклинание «империус» потому непростительное, что сводит с ума самого кастующего». Для меня эта практика порочная, потому что кажется простым и удобным решением всех проблем, выходом из любой ситуации, расслабляет изнутри.
Я боялся, что у меня появится привычка все вопросы решать подменой мыслей. В какой-то мере эта способность делала похожим меня на Манвэ с его мягким влиянием, только я еще не достиг того уровня мастерства. Полностью отказываться от этой способности я не собирался, но и лазить по мозгам надо — не надо тоже не собирался, просто был рад сделать перерыв, снизить интенсивность в этом направлении.
Моих способностей уже хватало на то, чтобы внушить толпе, что «меня нет», как в фильме «Тень» с Алеком Болдуином в главной роли, я мог пройти сквозь толпу, не встретив препятствия. Я мог уже не залезая глубоко примерно представлять, что из себя представляет человек, магическое зрение мне помогало, поверхностных мыслей было достаточно. Воздействия стали более легкими и аккуратными, я уже не рисковал своим вторжением разрушить личность.
Мерзкой моя практика была в большей степени из-за материала с которым приходилось работать. Как всепрощатель говорил: «Не здоровым нужен врач, а больным». Вот и мне по большей части приходилось возиться грешниками.
Чего там в их душонках и мыслях только не было, даже перечислять не хочется. Просматривая их мысли и память мне приходилось переживать эти моменты от первого лица. После особенно тяжелых пациентов, не смотря на разделение моих мыслительных потоков и фильтрацию, мне приходилось проводить по два — три часа в медитациях, восстанавливая свой внутренний мир, чистя своего эмпата от всей грязи, — ничего, крепче буду.
Порой очень хотелось убить «пациента», вот прям всё зудело, но для дела нужно было оставить живого эмм… человеком называть это не хотелось. Пусть я не человек, но многое у меня общее с людьми, и такие индивидуумы как «тяжелые пациенты» оскорбляют меня своей принадлежностью с человеческой расой.