Артефактов матери было больше, и не смотря на то, что после низвержения они уничтожались или переделывались, достать чистый артефакт было не в пример проще. Здесь при словах «божественный артефакт» имеется в виду не его мощь или невероятные волшебные свойства, а то, что на нем остался чистый отпечаток силы бога. Так что, невзрачный камешек, помогающий матери зачать, выносить и родить здорового ребенка занял место в коллекции Атасара, уже очень давно, как особо ценный. И таких «камней роженицы» в мире еще оставалось не менее пары десятков.
Для ритуала нужна была кровь Всевышнего, которую достать было негде, но годилась и кровь ангелов. Достать этот материал тоже было не просто, не любят ангелы полное воплощение, предпочитают полу материальную форму или вообще вселиться в какого-нибудь истового верующего. Но за долгое время, со времен своего рождения до сего момента ему удалось достать этот редкий ингредиент.
Кроме крови ангела нужна была кровь Матери, которую, конечно же, так же пришлось заменить. Подходила кровь демона, не такого демона, который получился из слуг Всевышнего, а демона, который когда-то был богом, рожденным от матери.
Лучше всего подошла бы кровь одного из первых, например того реликтового змея, что в дни молодости Атасара повстречался ему в мире болот. Но когда план и ритуал стал только оформляться в виде идей, змей пропал, найти его не представлялось возможным. Да и границы между мирами стали слишком прочны, за барьером магия пропала, внутри барьера появились шимы. Вырваться за барьер в пределах этого мира было возможно, но магия там переставала работать. Единственный способ вернуться — это умереть и возродиться уже снова внутри барьера.
Ах да, барьер.
— Нужно восстановить справедливость, — разорялся Атасар.
Я же совершенно не мог почувствовать его эмоций, но даже так, мне казалось его волнение несколько наигранным.
— … — вопросительно приподнял я одну бровь.
— Ну как ты не понимаешь, ведь такие как ты… такие каким ты был… когда был человеком, они наиболее беззащитны перед шимами. Они не могут сохранить энергию даже победив, они обречены быть неудачниками. А ведь они по энергии гораздо больше чем другие, можно сказать они — соль земли, но обречены на вечный эмоциональный и творческий упадок.
— Не понял, поясни.
— Ну, чего здесь непонятного… Они изначально более уязвимы для шимов, поэтому самые яркие просто выгорают, но оставляют след в истории, а те что горят не так ярко остаются незамеченными, но и несчастными по жизни.
— Не, я не это не понял, — уже посмеиваясь, продолжил я, — каким образом меня это волнует теперь, я вполне удачен, и выгореть мне не грозит.