— Никого, — отрезала я, и снова уставилась на стену, лишь бы не смотреть на огневика.
Внезапно он присел передо мной на корточки и наклонился к ногам.
— Что… Что ты делаешь? — удивленно залепетала я.
— Планируешь и дальше стоять босиком? — одел он одну туфлю.
— Нет, — чувствовала себя потеряно.
— Что она сделала? У тебя глаза красные, — только теперь я поняла, что Рандел злился. Гневался до такой степени, что едва сдерживал себя.
— Это он, а не она. Или даже оно. Я не знаю, мне тяжело осмыслить, — накрыла лицо ладонями.
— Посмотри на меня, — потребовал огневик. — Ты плачешь?
— Нет, — помотала я головой, мне было плохо, но плакать не собиралась. Если честно, уже и не помнила, когда я в последний раз плакала. Это было так давно…
— Пойдём, — он повёл меня в коридор, где стоял небольшой диванчик. Двигался быстро, бескомпромиссно заставляя следовать за собой.
В любой другой момент, я бы не позволила себя вести. Спросила бы, зачем Рандел это делает. Но разве сейчас это имеет значение?
— Что она сделала? — я была на диванчике, а Рандел снова присел на корточки возле меня и почему-то взял за руку. Его большой палец медленно поглаживал тыльную сторону моей ладони.
— Показала мне меня.
— Тебя? — лицо Рандела было сосредоточенно, а в глазах плескался гнев.
— Да, — грустно кивнула я.
Почему отвечаю на его вопросы? Зачем рассказываю?
Наверное, я нуждалась в том, чтобы хоть кому-то выговориться. Рассказать прямо сейчас, увидеть то, что почувствует человек, услышав подобное.
«Он мне не поверит», — подумала я, глядя в глаза Рандела и заговорила:
— Это моя не первая жизнь, — на мгновенье огневик замер и казалось вот-вот отпустит мою ладонь. — Я не знаю, когда родилась в первый раз. И вообще почти ничего не помню. Лишь то, что мне показал артефакт. Моё прошлое имя Люмена. Я умерла и стала духом, которого привязали к книге-архива в нашей библиотеке.
— Рандел, это правда. Я не сумасшедшая, — произнесла с отчаянием в голосе, по лицу парня было невозможно что-либо понять.
Огневик молчал.
— Ты сказала почти ничего не помнишь? — наконец-то заговорил он, снова едва ощутимо поглаживая мою ладонь.
— Да. Почти… — это прозвучало мрачно. — Я помню лишь свою смерть. Из всей прошлой жизни только то, как умирала, — надо мной словно насмехался кто-то свыше. — Пронзительно яркое небо перед глазами, такого в Эргосе нет. Помню глубокое сожаление, не о том, что умирала… — на секунду я замолчала, мой взгляд был устремлён в никуда.
— А о том, что умерла слишком поздно. Сделала, что-то важное, но с опозданием, — чувство того момента захлестнули меня.