Всхлипывая и задыхаясь, она встала на ноги. Лицо у нее и впрямь было залито слезами, и пришлось доставать носовой платок и вытирать их тщательно.
Этот безудержный, судорожный хохот оставил у Марины Николаевны странное впечатление. Он словно бы и успокоил, освободил ее от чего-то лишнего, мешающего, и было в нем одновременно нечто темное, жутковатое…
Шофер оказался словоохотливым и не умолкал всю дорогу. Его лицо было морщинистым, до черноты сожженным солнцем, и тем поразительнее выделялись на нем голубые, яркие, горящие наивным, детским весельем глаза.
— Вы чьи же будете? — спросил он, едва машина тронулась. — Что-то я таких у нас не знаю.
— А ничьи, — ответила Марина Николаевна.
— Так зачем же едете?
— Места, говорят, у вас хорошие.
— Места нормальные…
— Мы к Пантюхову Василию Ивановичу, — вмешался Павел. — Знакомые его. Найдем?
— Что за вопрос! — словно бы даже обиделся шофер. — Мигом разыщем! Да он мне и самому нужен позарез, так что будьте спокойные.
Когда подъехали к Никольскому, Марине Николаевне показалось, что она не встречала деревни милее этой. Небольшая, какая-то очень ладная, деревня стояла на высоком берегу реки, огороженная сосновым лесом. Противоположный берег занимал заливной луг с разбросанными по нему аккуратными стожками. Давнее, детское воспоминание шевельнулось у Марины Николаевны — она словно бы уже видела эту деревню. В букваре, в учебнике «Родная речь», может быть?
Пантюхов, которого они нашли в совхозной конторе, оказался огромным, багроволицым, с неожиданно тонким, почти женским голосом. Он шумно обрадовался, обнял Павла и пожал руку Марине Николаевне своей горячей, влажной рукой.
— Вот и хорошо! — говорил он, глядя то на Марину Николаевну, то на Павла. — А я за вас волнуюсь второй день. Телефон, понимаете, неисправен, а когда встречать, неизвестно. Нормально доехали? Федотыч не обижал?
— Напротив… — Марина Николаевна с улыбкой оглянулась на шофера.
— Ну-ну, он у нас человек добрый. Федотыч, подожди, — остановил он пытавшегося объяснить что-то шофера. — Гостей устрою, все обговорим… Жди пока. Ну, что, пойдемте? Тут буквально два шага, и в машину не стоит садиться.
Шил Пантюхов в доме просторном, но и семья у него оказалась большая: жена, четверо детей, теща. Жена была беременна и очень смутилась, знакомясь с гостями.
— Да вы не пугайтесь, что нас много так! — торопливо говорил Пантюхов. — Комната для вас есть отличная, изолированная полностью…
— А то, может, ко мне? — сказала вдруг сидевшая в сторонке старуха в белой косынке, которую Марина Николаевна как-то и не заметила сначала. — Места много, цельный дом пустой.