Барон придирчиво осмотрел девушек, и, по-моему, признал, что с выбором невесты герцог все же поспешил. Обнаружив на лице ГритБерли немой восторг, маркиза радостно воскликнула:
— Мои девочки еще и очень умны! Думаю, вам просто необходимо все-таки остановиться у нас, пообщаетесь с Корнеллой и Валери поближе, и подскажете герцогу правильный выбор.
Я, не забывшая еще, как Корнеллу каждую зиму отдирают от железа, потому что кто-то в детстве сказал ей, что у умных язык не прилипает, хмыкнула.
В душе моей вновь воцарилась надежда на то, что свадьбе все же не состояться. И хоть я совершенно не понимала, что может прельщать в этом мужчине, возраст которого приближается к престарелому, и о чьем преотвратном характере ходят легенды, но от всей широты души готова была уступить его хоть Корнелле, хоть Валери, да хоть самой маркизе.
Едва мы, с трудом отделавшись от леди ПремСбит, успели поздороваться со знакомыми, объявили танцы. Настроение мое тут же упало на несколько пунктов вниз. Всех дам разобрали кавалеры, и они парами закружились в центре зала, улыбаясь и переговариваясь. Я отчаянно завидовала даже толстушке из рода БаллБерри — ее сейчас кружил, придерживая за талию, худой долговязый сын графа в мундире военной академии. Никто не остался без пары. Никто, кроме меня.
Это началось сразу после того, как Корону ИстХейму запрещено было появляться в нашем доме. В обществе, обиженный кавалер мигом разнес весть о том, что я помолвлена. Но так как на балах я по-прежнему появлялась одна, да и приглашений на свадьбу никому не приходило, то все тут же сделали глупый вывод, что в погоне хоть за каким-нибудь женихом, меня посватали или за глубокого старца, или за младенца. И так немногочисленные поклонники сразу отпали, и теперь с другой стороны зала поглядывали на меня с презрением.
Я поискала глазами лорда ГритБерли, планируя намекнуть, что не худо будет хотя бы ему меня на танец пригласить, раз уж его хозяин своих прямых обязанностей не исполняет, но его нигде не было. Маркиза оказалась на своем обычном месте подле мужа, поэтому версия о том, что барон в укромном месте ведет с ней разговоры о блестящей партии для герцога, не подтвердилась.
Музыканты заиграли следующую мелодию, пары сменились, а я все так же стояла у стены, в компании двух стульчиков, и удерживала на лице вымученную улыбку. Голова начала болеть от тяжелых дум и не менее тяжелых заколок в волосах, спина ныла от врезавшихся в нее спиц корсета, и у меня уже появились мысли о том, все-таки я продешевила, когда поездки на лошади променяла на это унижение.