— А как это, повелевать огнем? — спросила я.
— А как это, повелевать животными? — в тон мне ответил ГримГайл. Я замялась. Не признаваться же, что и сама не знаю каково это. Но герцог, не замечая моего смятения, продолжил:
— Я огнем не повелеваю, вернее, повелеваю не так, как вы себе это представляете. Он всегда у меня в груди. Он мягкий, он греет, когда я спокоен, и он растет, ширится, обжигает, когда я злюсь. Поэтому я увеличиваюсь в размерах и обращаюсь в дракона, все это для того, чтобы удержать его в себе… чтобы выжить.
— А внешний огонь? Вы же управляете им.
— Внешний огонь, внутренний…. Как ощутить разницу между ними? Дым, такая же часть огня — вдохну его, и вот он внутри меня. Вас понести? — спросил ГримГайл, заметив, что я устало прислонилась к стене.
— Премного благодарна, но обойдусь собственными силами, — я отлепилась от стены и двинулась дальше. Шли мы достаточно долго, и когда лестница окончилась тяжелой дубовой дверью, я облегченно выдохнула, и благодушно решила, что убийство герцога откладывается до лучших времен.
ГримГайл набросил на меня свой сюртук, и немного придержал за плечи. Я недовольно сбросила его руки и отстранилась.
— За одежду спасибо, но прикосновения ваши были лишними.
Герцог промолчал, открыл передо мной дверь, и мы вышли на миниатюрную смотровую площадку, расположенную на самой высокой башне замка. На улице уже стемнело, а удивительно звездное небо и зависшая прямо перед нами луна, создавали ощущение ночников. Спустившееся на башню облако, как будто укутало туманным одеялом, сгрудившиеся вокруг горы. Было холодно, изо рта вырывался пар, но огромный сюртук герцога, который я придерживала изнутри руками, не давал мне замерзнуть.
Подойдя к краю, я с опаской посмотрела вниз. Двор тонул в темноте, и казалось, под нами разверзлась черная, всепоглощающая пропасть.
— Вам нравится? — спросил ГримГайл.
Я обернулась. Герцог стоял в центре площадки и, запрокинув голову, смотрел на звезды. Я бы в таком положении долго не выдержала — точно головокружение бы началось.
— Нравится, — ерничать я не стала.
— Ну что ж, я рад, что в моем доме вам хоть что-то пришлось по душе.
Появилось желание сказать, что в замке мне нравится все, кроме собственно его хозяина, но в кои-то веки решила быть умнее и уклончиво заметила:
— Вы не правы, в вашем доме мне нравится многое.
— Но не я, — посмотрел мне в глаза ГримГайл.
— Но не вы, — признала я, не чувствуя вины — он же сам это сказал.
— Мне странно и непривычно слышать это, но… в общем-то, на эту тему я и хотел с вами поговорить. Завтра приезжает моя мама-леди ГримГайл.