– Хорошо, Гонсало, спасибо.
– Бро, зови меня Килла, что за официоз.
– О’кей, Килла… бро.
– Во, так-то лучше. Я слышал у тебя сегодня бой? Мы с парнями решили устроить небольшой тотализатор. Я ставлю на тебя, но те, кто тебя не знают, ставят на нового парня. Ты в деле?
– А мистер Очоа разрешил?
– Старику не обязательно об этом знать. К тому же мы не миллионы ставим. Просто ради прикола. По десять, по пятьдесят, не больше. Я поставил на тебя.
Хаген задумался. Хотелось признаться Гонсало, что лучше рассчитывать на «нового парня», так как сам Хаген не был уверен в своей победе. Наоборот, думал, что проиграет. Но признаться в этом не смог. Если уж проигрывать, то хотя бы с таким видом, будто собирался победить.
Он достал бумажник и пересчитал:
– Я на мели. Могу поставить двадцатку.
– Отлично! Внесу за тебя!
Распрощавшись с Гонсало, Хаген обратился к помощнику:
– Система дала мне никнейм «Плакса» из-за того, что я плачу от боли?
– Совершенно верно, Майк.
– Заслужить новый никнейм – это квест?
– Нет, это просто идентификатор, который меняется вместе с изменениями поведения.
Легко сказать: измени поведение. Но Майк всегда плакал от боли. Он не мог это контролировать. С детства привык: больно – слёзы – заботливая мама дует на ранку и ругает других детей, которые посмели тронуть её сыночка.
Хаген посмотрел на сиротливое здание Reknitting Express, на крыше которого сидели какие-то облезлые птицы, потом на пустырь, где от ветра шевелилась жухлая трава, на проносящиеся мимо машины… Всё это было так серо, так одиноко, что он почувствовал, как в глазах защипало. Почему так получилось, что, несмотря на новые знакомства, он ощущал полное одиночество? Чёртов плакса, готов ныть из-за жалости к себе!
И тогда Хаген сделал то, что делал очень редко: открыл мессенджер и посмотрел переписку с дядей Питером. Вообще, он давно отключил оповещения этого чата, чтобы не видеть мотивационные армейские картинки, которые дядя массово рассылал по всем контактам.
«Привет, дядя Питер. Как вы? У меня в жизни много нового. Занялся единоборствами, хожу в спортзал. Давно не виделись с вами», – напечатал он и тут же закрыл чат, не нажав «Отправить». Его раздосадовала собственная сентиментальность: этак он никогда не избавится от клички «Плакса».
Как и все военные, дядя Питер был лёгок на подъём, поэтому мог приехать проведать племянника даже после одной строчки в мессенджере. После того, как обанкротилась его фирма по установке домашних охранных систем, он использовал любой предлог, чтобы мотаться по стране, наведываясь к родственникам и боевым товарищам.