— Несомненно, — она потерла слезящиеся глаза, тряхнула растрепанной косой и шмыгнула красным распухшим носом. — Ося, у вас с собой нет платка?
— Кто пожаловал в столь позднее время? — вопросил фей.
Я протянула герцогине салфетку, что взяла для затирания следов, и простодушно ответила хранителю двери:
— Мы.
— Имена? — продолжил настаивать фей.
— Ося из Ллося и Радия Окрад, герцогиня Леройская.
— Кто?!
Взглядом указала на утирающую нос мадам. Самопровозглашенный хранитель подался вперед и чуть не рухнул с молотка, зацепился в последнюю секунду.
— Ты что, слепая? — возопил он, хмуро глядя на меня.
— Откуда подобные выводы? — удивилась знатная дама незнатного вида и вскинула на нахала пронзительный взгляд. — Я герцогиня.
— Как же, верю! — он сдвинул шляпу на бок, хмыкнул. — И давно себя в зеркало видела, старуха?
— Что? — герцогиня уронила салфетку. Быть дважды не признанной за час очень и очень досадно.
— Еще и глухая, — сделал неверный вывод фей. Наклонился сильнее и заорал, широко открывая рот: — Я говорю, давно ли ты себя в зеркало видела?
Она не стала переспрашивать, не стала доказывать и укорять. Ловким движением схватила медного негодника за ухо, поднесла к своему лицу и мягким, почти ласковым голосом попросила повторить.
— Ну же, не стесняйтесь, многоуважаемый Дармис ДарМаллиус.
— Оу-у-у! — выдал фей. Поспешно сорвал с головы шляпу и прижал ее к груди. — Простите, Ваше сиятельство, я не специально! Ночь, темно, холод знатный… вот и не признал. А вы в судейской мантии, и ведь от дел судейства отошли давно … И тапочки в заблуждение завели, и… — под ее суровым взглядом он зубами вцепился в шляпу. Пожевал секунды три и этак тоненько: — Дверь отворить?
— И подайте зеркало, будьте добры, — смилостивилась герцогиня.
Фей исчез, дверь со щелчком распахнулась. Зеркало искать не пришлось — огромное, оно располагалось напротив входа и блестело золоченой рамой даже в ночной темноте.
— Свет! — скомандовала Леройская.
Вспыхнули десятки кристаллов в люстрах и канделябрах. Они мгновенно осветили вычурный холл с массой лепнины и золотых вензелей на стенах, бархатом обитые диванчики, мягкие пуфы, мраморный пол и нас со вздрогнувшей старушкой.
— Выключить! — завопила она, хватаясь за сердце. — Он установил защиту от иллюзий! Даже от простых, косметических… — закрыв лицо руками, герцогиня прошептала с надрывом: — Святые угодники! Я… я…
— Вам плохо?
— Нет! — она помолчала. — Я, пожалуй, оставлю вас здесь. И дальше не пойду.
— Вы уверены?
Странно, что женщину, сумевшую уйти из дома без обуви, одежды и белья, вдруг смутила ее небрежная прическа и покрасневшие глаза.