— Неужели ничего не боишься? — шипел он, не отходя от меня ни на шаг и мешая замешивать тесто.
— Ну… разве только крыс, — я подвинула Реггена плечом, а затем и вовсе указала на стул со словами «сядьте и не шевелитесь».
Сесть не сел, но отойти соизволил.
— Почему крысы?
— Они с голодухи могут живого загрызть.
— Не только они, — заметил граф-задохлик, покосившись на свою давно остывшую кашу.
— Ой, ешьте и не начинайте! А не хотите, так вспомните про шелк.
— Хорошо, тут точка. — Он зачерпнул ложку риса и замер с нею у рта. — Но в Акри ведь что-то было? То, что тебя обозлило, возмутило?
— Возмутили цены на муку, в столице она куда как дешевле.
— Потревожило? — продолжил граф-оружейник расспрос.
— Щенок потревожил. Под юбку полез, а после забился в ноги и чуть меня не уронил. И все из-за зверя…
— Какого зверя? — насторожился маг и отложил тарелку.
— Трудно сказать. Большого, лохматого, на оборотня похожего, но те размером меньше раза в три и не такие бестолковые. Вот этот удивил, так удивил. Выскочил на нас в проулке и, гремя цепями, побежал в жилые кварталы. — Припомнила, как дело было, нахмурилась. — Все вывески сорвал, тенты над лавками покорежил, бестолочь хвостатая! А вот арбалетчик из стражей озадачил. Он словно меня не видел, стал слишком близко и чуть не задел. Если бы не ваш портал, я бы получила по лицу отдачей от тетивы.
— Загоняли кого-то из озверевших одержимых. Новолуние! — Регген протяжно выдохнул. — Путь в твою деревеньку нам теперь заказан.
— С чего вдруг?
— Потому что все шарахаться начнут, как от прокаженных. Урген Врадор ест свой хлеб не зря. — Задохлик с тоской посмотрел на вымешиваемое мною тесто, вздохнул повторно и явно не по теме. — Он сделает все, чтоб в вашей округе стало известно о красных тростях.
— Узнают, и что? — я совсем не понимала его расстройства.
— И все начнут бояться. Кто-то специально дразнить, кто-то презирать, а в большинстве своем все будут прятаться… опять.
Вот уж вряд ли!
— Не будут. Вы плохо знаете Ллосевцев. Они не бояться начнут, а охотиться. Вывесят доску почета, присудят победителю денежный приз, и каждый год будут подсчитывать пойманных, покалеченных или же нечаянно убиенных одержимых.
— Ты шутишь…
— Говорю исходя из опыта. Я с палицей с детства знакома, потому как на медведя-шатуна ходила вместе с отцом. Прекрасное было время! Мороз, солнце слепит, сугробы втрое выше меня и я… Сижу без дела под елью, палица оттягивает руку, манок прилип к губам. Красота!
— Красота? Сколько тебе было лет?
— Шесть полных, — ответила я улыбкой.
— И что хорошего?! Маленькая гномка в лесу, наводненном хищным зверьем, да еще с манком, — перечислил маг и оторопел, видать, от догадки. — Ты была за приманку?