— Слушаю.
— Варяг, день добрый. Меня зовут Олег Ростапович. — Абонент затаил дыхание, словно подбирая слова.
— Добрый.
— Вы работали с моими людьми. — Издалека зашел Олег. — И скажем так, проект не завершен…
— Что с того?
— Нам вновь нужна ваша помощь. История и действующие лица вам известны.
— Место действия?
— За пределами Киева. — Хмыкнув, добавил звонящий.
— Точнее?
— Ницца и ее окрестности. Подробности я скину по почте.
— До связи. — Отрубил Варяг и включил волну с телефона Акчурина. Голоса мужчин звучали глухо, но и этого было достаточно, чтобы уяснить суть.
— Спасибо, Олег. — Это говорил Акчурин.
— Он полетит за третьей частью кода? — второй собеседник непроизвольно выделил слово «полетит». И Варяг интуитивно напряг слух, увеличил громкость в наушниках и подался вперед.
— Ради подстилки он полетит за всем. — Последовал ответ. Далее послышалось какое-то движение, прежде чем Акчурин продолжил. — Код или его третья часть мне не нужны.
— Теперь понятно, на каком счету у Алексея эта пара сотрудников. — Улыбнулся Варяг. — Настолько приближены и повязаны, что через них передают приказы о зачистке.
Партнер Акчурина очнулся. Это можно было понять по движению в офисе и обрывкам фраз звучащих в разных источниках связи. И все же Варяг прослушивал и домашний телефон Шевченко. На звонок с радостным сообщением Галина Шевченко ответила, на последующие входящие не отвечал никто.
Он потянулся ко второй кнопке на пульте записей и вновь прокрутил звонок, что успел засечь от Акчурина к Колодецкому Борису. Беспокоила фраза: «Передай рыбакам — я привезу русалочку», а закравшееся подозрение подтвердило то, что Борис после звонка чем-то крепким с кусочками льда давил подступивший рвотный рефлекс.
Русалочка… Такое простое слово. Слово, таящее в себе ужас, из-за которого взрослого мужчину выворачивает. Слово, которое определяет женщину. Слово, которое в свете прошлых разговоров, делает ее не нужной. Не нужной покровителю. Столь же не нужной, как и сам Варяг.
— Люд… дмила…
Хотелось плакать горько, долго и навзрыд.
Он исчез. Ее Ванечка, ее нежный, добрый, дорогой, надежный человек, ее безоговорочно преданная сила и крепость, и скала. Он исчез, а довольный собой покровитель остался.
Акчурин. Что он мог с ним сделать? Что он сделал с другими? Она не знала всех его методов и приемов, о некоторых только догадывалась, не желая признавать смерть человека, ставшего близким. Она так и существовала последние пять дней — холодея от ужаса предположений днем, и с криком просыпаясь — ночью. Бледная и безжизненная с потускневшим взглядом и угасшей улыбкой она походила на бездушную куклу. Красивую пластмасску, как говорил о ней покровитель.