Не догадаются, дал себе зарок Варяг, уже просчитывая, как и когда перепрограммирует код и позволит им вскрыть несущественный блок собственной программы. В освободившееся от слежки время, он успеет перехватить Шевченко и исправить положение с серверами, окончательно закрыв этот вопрос.
И все бы ничего, вот только ощущение что сам под прицелом не оставляло ни днем ни ночью. Привычный к перестраховкам и тропам из ложных следов, Иван не позволил взять себя в кольцо захвата, но возникает вопрос: Акчурину все еще нужен код или это был хорошо разыгранный предлог?
День не задался с самых первых минут пробуждения. Хотя, какое пробуждение? Я просто не спала. В течение шести часов не смогла сомкнуть глаза ни на минуту, чтобы не впасть в прострацию под названием «Шах и черт подери его поцелуй». Стараясь не заплывать далеко в озеро глупых: «Зачем? Что это было? Почему? Как теперь дальше работать? И откуда эта бессонница?» я промаялась до рассвета. В конечном счете, вскочила за час до пробежки, быстро собралась и покинула территорию виллы. Двух бегунов, к которым успела привыкнуть, на пробежке не было. Прикинув по навигатору на телефоне новые пути движения, свернула в противоположную сторону от проторенного пути.
— Сегодня у меня будет день изменений! — пообещала себе я. То, что через тридцать минут на моем пути следования возникли знакомые ребята, меня не волновало, — у кого-то сегодня тоже трудный день. Обогнав их справа, оставила парочку далеко за собой и с уверенностью заявила, что сегодня для меня не существует никаких полутонов, только белое и черное, да и нет. И да будет так!
А дальше как сказала, так и сделала.
Сказала, что софиты покупаем сегодня, значит сегодня, а так же сегодня берем столик стеклянный на замену поврежденного, обивку для мебели из третьего павильона, плюс новые элементы одежды на смену тех, что испортила краска. Еще вспомнила о том, что мы с группой отпрашивались у Фельдмаршала на месяц, а успеть надеялись за 14 дней. Прикинув за ночь наши возможности, я скосила сроки исполнения до 20 дней. Благодаря Энжи мы в 14 никак не успеем, но это еще не повод оставаться на все четыре недели.
Когда я об этом сообщила Михе за завтраком тет-а-тет. Он прищурил глаза и мило поинтересовался, а не собираюсь ли я сбегать.
— Не собираюсь.
— Анют, знаешь, на что это похоже?
— И знать не хочу. — Мое заявление он попросту проигнорировал:
— На трусость. Так трудно поверить в его искренность?
— Прежде чем безоговорочно верить, следует перепроверять.
— Так проверь. Что ты теряешь?