— Я скучаю по тебе. — «Проклятие!» Я понял, что сболтнул лишнее. Глаза ее удивленно распахнулись. Теперь поздно было отступать. — Я скучаю по тебе больше, чем по Каму или Джейсу. Сам не знаю почему. Мне нравились твои колкие шуточки, меня восхищало упорство, с которым ты каждый раз давала мне отпор, я всегда с нетерпением предвкушал нашу следующую встречу, и теперь мне страшно недостает всего этого. Уехав в воскресенье, я стану тосковать по тебе еще больше, потому что теперь буду вспоминать вкус твоих губ и теплую нежность кожи.
Брит чуть отстранилась, разглядывая меня. Она не торопилась с ответом. Я почувствовал, как кровь бросилась мне в лицо и обожгла щеки. Наверное, я слишком много всего наговорил, потому что мне вдруг стало неловко, словно я только что вывернул душу наизнанку, читая стихи.
— А ты, оказывается, романтик, Олли. Никогда бы не подумала, — произнесла наконец Брит, смутив меня окончательно. — Ты умнее, чем кажешься, я всегда это знала. — Ее ресницы опустились, а ладони плавно двинулись вниз, к моему животу. — Ты не просто безголовый любитель вечеринок и выпивки. — Наверное, Брит единственная, кто подозревал об этом, не считая моих родителей и младшего братишки. — Я вовсе не хотела сказать, что страсть к тусовкам и балагурству — сплошное притворство, — продолжала она, подняв взгляд. — Ты отвязный парень, который любит поразвлечься. Мне это всегда в тебе нравилось, но…
Мое сердце заколотилось, словно я бегом взбирался на самый верх трибун стадиона.
— Но что?
— Но другая твоя сторона мне нравится больше, — прошептала Брит, глядя мне в глаза. — Жаль, что я не замечала ее раньше.
— Мне тоже жаль, — внезапно охрипшим голосом произнес я, заправляя ей за ухо непослушную светлую прядь. — А теперь уже слишком поздно?
Не знаю, о чем думала Брит в эту минуту. Она молча смотрела на меня, потом заговорила, и от ее слов в груди у меня будто что-то взорвалось.
— У нас впереди вся ночь, верно?
«У нас впереди вся ночь».
Это могло означать лишь одно. То, о чем я так долго мечтал.
Наконец-то это произошло.
Я чувствовал себя пятнадцатилетним мальчишкой, которому предстояло впервые в жизни увидеть женскую грудь. Черт возьми, я так страстно этого желал и столько раз представлял себе этот миг!.. С таким же нетерпением в сочельник я ожидал в детстве наступления Рождества. Так вот, если взять все эти бурные рождественские страсти и скатать в один ком, получится чувство, которое теперь раздирало меня на части.
Я никак не мог оправиться от потрясения.
Слова Британи сразили меня наповал.