— Стоп! Право на борт! Стоп машина!.. Табань! Табань, говорю!
Мы толкнули плот вправо, потом уперлись шестами в дно, стараясь затормозить. Но течение на мелководье было быстрое. Нас волокло к «Тарану».
— Еще табань! Задний ход! — кричал Гаврила Игнатьевич таким голосом, что у меня отдавалось в темени.
Андрюшка и Оська соскочили в реку, сели на дно и уцепились за корму «Варяга». Но такой якорь не помог — их тоже потащило вперед. В суматохе я заметил каких-то людей на берегу, слышал какие-то голоса, но не обращал на них внимания.
— Чорт знает что такое!.. Полный назад! Полный назад!
Мы были уже в трех метрах от «Тарана». Но тут Тимошкина команда спрыгнула в воду, уперлась в «Варяга» спереди. Мы общими усилиями остановили флагман и осторожно посадили его на мель рядом с «Тараном».
Гаврила Игнатьевич выпрямился и повернулся к нам. Одной рукой он вытирал вспотевший лоб, а другой поглаживал поясницу:
— Да, знаете ли!.. Это была бы катастрофа.
— Осип! Ося! Отзовешься ты наконец или нет! — донесся женский голос с берега.
Все повернули головы. На берегу стояли Анна Федоровна, моя мама, Андрюшкина старшая сестра Вера и Платон Иванович, одетый в длинную толстовку из сурового холста и черные брюки. Он придерживал у носа пенсне.
— Так, так, Николай! — сказала моя мама. — Очень мило! Очень хорошо! — Она достала из кармана жакета платок и вытерла глаза.
— Ну, Колька, теперь тебе дома будет! — сказала Вера, качая головой.
Плот задрожал. Это прыгал на одной ноге Гаврила Игнатьевич, надевая брюки. Лицо и шея его были темно-красного цвета.
— Иди сюда, негодный мальчишка! — приказала мама. — Похудел-то как за эти дни!
Один за другим мы побрели к берегу получать нагоняй.
— Ну, есть ли у тебя, Осип, что-нибудь, кроме ветра, в голове! — говорила Анна Федоровна. — Милицию на ноги поставили! Весь город в волнении был, пока эта ваша Галина не перестала врать, будто не знает, куда вы делись.
— Нехорошо, голубчики! Очень нехорошо! — твердил Платон Иванович. — Нужно более бережно относиться к своим близким. Особенно в наши тяжелые дни. И к вам, товарищ… простите, не знаю вашего имени и отчества… и к вам обращаюсь. Ну как, в самом деле, можно увозить детей на трое суток, не предупредив об этом родителей! Для меня это в высшей степени странно.
Гаврила Игнатьевич не перешел с нами на берег. Он надел брюки, плотно запахнул пальто на голой груди и хмуро смотрел на нас из-под полей шляпы.
— Да, товарищ Ковчегов! — подтвердила Анна Федоровна. — От кого, от кого, а от вас не ожидала такого легкомыслия. Мы две ночи не спали. А сегодня, вместо того чтоб отдохнуть в воскресенье, прошли восемь километров, разыскивая детей.