— Эй! Ты чего? — злобно прошипел малец, хватаясь за голову.
— Это тебе батяня просил передать, не мог дотянуться.
Лам обиженно показал старшему брату язык и пошлепал босыми ступнями на нос корабля. Вечно ему достается от взрослых.
Вообще, то на чем сейчас плыл Дорм со своим отцом и младшим братом тяжело назвать кораблем. Это была самая обычная рыбацкая лодка с грузовым отсеком, небольшим, но мощным двигателем на корме, четырьмя веслами и остатками зеленой краски, больше напоминающей мох. Хотя, может это он и был. Летом на Реке Народов таких суденышек было навалом, но сегодня в поле зрение бати, Дорма и Лама других рыбаков не попадалось.
Батяне требовалось еще минут десять, чтоб распутать сети, а значит, Дорм мог спокойно провести это время, ничего не делая. Парень зачерпнул в ладони немного воды, смочил лицо и с чувством выполненного долга, по отношению к себе любимому, уселся на палубу. Тишь да гладь и ленивая благодать, как частенько любил говорить батя.
Рыбацкий транспорт медленно плыл по течению, прям посреди реки, из-за чего экипажу приходилось мучиться от невыносимого пекла. Можно было бы конечно двигаться и вдоль берега, утыканного различными деревьями. Там растения укроют разгорячённых рыбаков своей тенью, но зато велика вероятность сесть на мель или пробить дно булыжником. Поэтому выбирать не приходилось.
Даже под невыносимым пеклом, воняя рыбой и тиной, Дорм чувствовал себя превосходно. Лето только-только вступило в свои владения, до школьной скамьи еще целых четыре месяца, и вместо того чтоб горбатиться на поле или в огороде, он нежился на солнышке, валяясь на палубе.
— Дорм! Я что-то вижу, — то ли растерянно, то ли взволнованно позвал брата Лам.
— Какая новость, я тоже могу что-то видеть: поле, птиц над нашими головами, глупого младшего братца, — лениво ответил шестнадцатилетний чернявый парень, не желая даже пошелохнуться с насиженного места.
— Та нет! Вон там, видишь? — указал пальцем мальчуган куда-то вперед.
Дорм немного прищурился, напрягая зрение и внимательно всматриваясь вдаль. Небольшая заросль из камышей, одинокая ива, опускающая свои длинные ветви прямо в воду, за ней бескрайнее идеально ровное поле, усеянное бледно-желтой пшеницей.
— Ну и? Ты ивы никогда не видел, балбес ты малолетний?
— Да нет же, правее от дерева, видишь? — нетерпеливо возразил малец.
Парень снова прищурился и в этот раз действительно увидел. И то, что он увидел, зародило в его черной кудрявой голове панику.
— Батя! Вылазь! Батя! — Дорм пытался говорить шепотом, но страх внутри него хотел кричать, поэтому на выходе получилось что-то вроде хриплого рыка.