— Слушай голос своей души, — прозвучало где-то рядом, и Лина не сразу поняла, что это не было сказано вслух, что звучит исключительно у нее в голове. — И делай то, что тебе велят.
А если она не захочет?
— Ты не сможешь осушаться голоса своего разума и эмоций. Ты же сама и будешь у себя спрашивать, а потом отвечать.
А дальше с ней стало твориться что-то невероятное. Примерно такое она видела в кино, когда совесть человека разделяется на две половинки: злую и добрую. И вот одна начинает его склонять к пакостям, а другая всячески уговаривает не вестись на провокации. В ее случае половинки были несколько иными: одна — следователем, а другая — обвиняемой (еще бы знать, в чем ее обвиняли). А еще Лине стало интересно, как же это выглядит со стороны. Сама она по-прежнему сидела с закрытыми глазами на маленьком троне, отчетливо ощущая раздвоение и слыша свой голос. В голове наступила удивительная ясность. Она больше не кружилась, и сознание стало такое чистое, практически кристальное, не замутненное ни единой лишней мыслью и готовое быть предельно честным.
— Ты знаешь, кто ты и где находишься, — заговорил «следователь». — Здесь нет места лжи и изворотливости. Только правда. Есть ли у тебя избранник?
— Нет, — не задумываясь, ответила Лина.
— А тот, кого ты называешь женихом?
— Есть — Люк.
— Жених, но не избранник. Не кажется ли тебе это странным?
— Нет.
— Какой твой жених?
— Красивый, расчетливый, хитрый и стремительный.
— Что ты имеешь в виду, когда называешь его стремительным?
— Лишь то, что к намеченной цели он идет напролом.
— Почему мне кажется, что ты не одобряешь такого поведения?
— Потому что я ценю в людях другие качества.
— Какие же?
— Надежность, доброту, верность, человеколюбие.
— Как ты относишься к своему жениху?
— Порой боюсь его, а в минуты близости он меня возбуждает. Его поступки возмущают, а отношение к людям злит. Он как конфета в красивой обертке, которую разворачиваешь, надкусываешь и понимаешь, что она невкусная.
— Как он относится к тебе?
— Не знаю. Как к игрушке, которую он выбрал сам и теперь считает, что может делать с ней все, что хочет.
— А что хочется тебе? Чего просит твое сердце?
Тут Лина ненадолго задумалась. Несмотря на ясность создания, ответить на этот вопрос было не так-то просто.
— Я хочу, чтобы меня любили, — наконец, произнесла она, отчетливо осознавая, что, наверное, это желание едва ли не самое главное в жизни, пусть и других желаний хватает. Но ее спрашивали именно об области сердца, а к чему еще может стремиться девичья душа, когда она еще так молода и не познала любви?