На аллее уже выстроилась вереница из машин, и они заняли свою очередь. Лина нервничала все сильнее, и это не укрылось от Люка.
— Не дергайся, все прекрасно! — подбодрил он ее в своей обычной хамоватой манере, но рука его, что сжала руку Лины, согревала и успокаивала.
И все же, ноги Лины подрагивали, а ладони отчаянно потели, когда покидала машину и под руку с Люком шествовала к дверям дома, распахнутым предупредительным лакеем.
Встречали их хозяин дома с супругой. Мэра Лина знала в лицо, да и кому в их городе не знакома столь публичная личность, обожающая сниматься для телевидения. Он ей не нравился. А вот она ему сразу приглянулась, судя по масляному блеску в глазах и тому, как он припадал к ее руке своими мокрыми губами. Лине даже захотелось вытереть руку о платье, чего она, конечно же, делать не стала. Жена мэра показалась ей обычной женщиной, лет пятидесяти, ухоженной, явно в дизайнерском платье, но простоватой.
Просторный холл с расставленными по периметру диванами и ломившимся от яств фуршетным столом больше напомнил Лине картинную галерею из-за обилия самых разных полотен, развешанных на стенах, и того, как гости двигались парами или небольшими группами, рассматривая их. Но сразу становилось понятно, что мэр не ценитель живописи — никакой системы или единого стиля в картинах не наблюдалось.
Виновница торжества появилась почти сразу же, не успели они сделать и пару глотков шампанского, любезно предложенного официантом. Надо же! Кто бы мог подумать, что у такой невзрачной пары может уродиться столь красивая, даже броская дочь. Не ниже Лины ростом, обладающая внушительными формами, какими Лина не могла похвастаться, черноволосая смуглянка. Одень ее в цыганский наряд, и в таборе сойдет за свою. Но больше всего поражали глаза — большие, светло-карие и с поволокой, которые скользили взглядом по холлу в поисках кого-то, пока не остановились на Люке. И это невзирая на то, что к имениннице уже выстроилась очередь из желающих поздравить.
Очередь дошла и до них с Люком. Он по-свойски расцеловал именинницу в обе щеки и преподнес ей что-то в бархатной коробочке, а потом проговорил:
— Жанна, познакомься, это Ангелина — моя девушка.
Взгляд, которым окинула ее Жанна (кстати, имя это подходило ей удивительным образом, всех Жанн Лина именно такими и представляла — смуглыми и броскими), Лине очень не понравился. В нем сквозило плохо скрытое презрение, с толикой предупреждения.
— Вот как? Люк обзавелся официальной любовницей? — усмехнулась она. — Ну что ж, посмотрим, сможешь ли ты отказаться от своих старых привязанностей, — перевела она взгляд на Люка, — и как быстро ты бросишь эту мышку.