– Смотрю, решили снова поехать этой дорогой, – произнес человек, растягивая рот в волчьем оскале. – Рисковые вы ребята. Думали, камень в одну яму два раза не попадет?
Беренд не нашелся с ответом, лишь растерянно оглянулся на остальных купцов. Но те сидят бледные, как смерть, и тоже молчат.
– Конрад, ты ж нас уже грабил по дороге в Цитадель, – произнес, наконец, он. Обычно твердый и уверенный голос Беренда теперь превратился в жалкое блеяние. – Отпусти с миром, прояви благородство. Жадность до добра не доводит.
– Знаешь, – изрек главарь, – два раза камень, может, и не падает, зато на четвертый раз попадет. Да не в яму, нет. А вот в башку кому-нибудь – точно. И тогда не захочется упрекать добрых людей в жадности, уж ты мне поверь.
Купец выставил вспотевшие от волнения ладони в примирительном жесте.
– Ты не так понял! Это не упрек, я просто напоминаю, что пошлину мы уже заплатили. Все же должно быть честно!
– Кто и сколько мне платит, – сказал Кондрад, подходя ближе и по-хозяйски оглядывая крытые повозки, – решать только мне. Я скажу, когда хватит.
От разбойников отделилось еще несколько человек, тоже подошли ближе и взяли коней под уздцы.
– В тот раз ты платил мне за въезд, – продолжил Конрад. – А теперь – заплатишь за выезд. Приехал, уехал. Все – честно и справедливо.
– Постой, – запротестовал Экберт, – погоди!
– Хватит! – рявкнул главарь. – Или жить надоело, как тем двоим?!
Он указал остальным разбойникам на крытые фургоны.
– Распотрошить это, живо! А еще подумаю, отпустить вас или закопать живьем где-нибудь здесь.
Разбойники по двое направились к повозкам. Конрад остановился возле толстой бабы, что сидит на облучке возле Беренда, и произнес, глядя на нее:
– Слышь ты, а ну слезай.
Женщина не двинулась с места. Ее лицо приобрело такое выражение, будто смотрит на надоедливую муху, что жужжит над ухом, не переставая.
– Если бы не ты, – сказал Кондрад с ухмылкой, уже теплее, – мои лучники поснимали бы всех сопровождающих сразу. Но я люблю баб в теле, может, мы с тобой сегодня порезвимся, что скажешь? Ха-ха-ха!
Ответа он не услышал. Баба вдруг взмахнула рукой. Конраду в лицо врезался массивный кулак. Изумленный Конрад отшатнулся с разбитым в кровь носом, изумленно вытаращил глаза.
Он вскинул меч. Но женщина лихо соскочила с облучка и, оказавшись, в опасной близости, быстро его обезоружила. Меч оказался на траве, а разбойник полетел на землю, едва не ударившись головой о сосну.
С отвращением, быстрыми движениями баба принялась срывать с себя одежду. Разбойники на миг застыли с раскрытыми ртами. Но когда на солнце заблестели адамантиновые доспехи, а баба на деле оказалась закованным в металл гномом и схватила спрятанный на телеге молот на длинной рукояти, оцепенение прошло.