Шли довольно долго, но за все время мне даже в голову не пришло что-нибудь спросить у наших сопровождающих. Не говорю уже о попытке сбежать. Стальные монстры воспринимались как некое олицетворение слепого рока — бездумные, безжалостные, непоколебимые. Мне даже не очень-то интересно было, куда нас ведут. И так скоро узнаю. Единственное, чего хотелось, — это чтобы все побыстрее закончилось.
Я устал. Дико, смертельно устал. И не только физически.
Путь наш закончился в маленькой камере, почти такой же, как та, что служила нам пристанищем последние часы. Я вошел первым, и дверь проскрежетала в пазах, как гильотинный нож, отсекая дорогу назад, — только донесся снаружи испуганный возглас девчонки. Я остался в кромешной тьме — здесь не было даже пузыря-светильника.
Тысяча черепогрызов! Какого черта им понадобилось сажать меня в этот карцер? То, что комнатка маленькая — едва ли не меньше предыдущей, я успел заметить прежде, чем вошел. Но деталей уже не увидел — в коридоре тоже темно, а прожектор сопровождающего нас робота в такой близи скорее слепил, чем позволял что-то разглядеть.
Я вытянул перед собой руки, потом осторожно развел их в стороны, как пловец. Мелкими шажками двинулся вперед, все так же водя руками в воздухе. И вскоре коснулся решетки из толстых горизонтальных прутьев. В ту же секунду вспыхнул свет — и под потолком крошечной камеры, и снаружи, в большом зале, от которого ее отгораживает решетка.
Зал в форме правильного многоугольника, метров десяти-двенадцати в диаметре, стены черные, глянцевые — из того самого материала, что так понравился Головастику. Каждая стена, насколько я могу разглядеть, ведет в такие же камеры, как и моя. Вверху, метрах в трех от пола, весь зал опоясывает что-то вроде балкона с решетчатыми перилами. Что там, на балконе, разглядеть не удается — слепят прожекторы, установленные по всему периметру и направленные наискосок вниз.
— Алекс! — донесся откуда-то сбоку голос Дианы.
Я и правда увидел Зотова в одной из ниш напротив. В камере через одну от него стоит, вцепившись в прутья решетки, Джамал. Еще через одну — Головастик… Та-ак. Слева от меня — едва удается разглядеть — Диана. Ну а Муха, скорее всего, справа. Понятно. Зал — правильный двенадцатиугольник, и нас рассадили равномерно по всему периметру. В тех камерах, что разделяют нас, кажется, тоже кто-то есть — в глубине можно разглядеть какое-то шевеление. Но решетки более частые, так что кто там скрывается — не поймешь.
— Рад тебя видеть, одноглазый! — хрипло выкрикнул Джамал. — Ну и тебя, сладкая.