— Безобразие.
— Завтра кошку найду и избавлюсь от мыши.
— Хорошая идея.
— Я тоже так думаю. Ладно, было приятно поболтать, но надо идти. — Я встала. Меня шатало, но я медленно пошла вперед. Надо идти домой.
— Подожди. Давай доведу. Ты далеко живешь?
— Далеко. Представляешь, меня из дома выгнали. — Почему-то стало так обидно и жалко себя. Я начала хлюпать носом.
— Так куда же мы идем? — спросил мужчина, придерживая меня за талию. Ровно идти я не могла.
— Домой.
И тут меня прорвало. Я ему начала рассказывать все, что наболело. И про Эдика, и про его маму, и про свой дом, который разваливался на глазах. Жаловалась, как тяжело живется. Он меня слушал не перебивая. Сумерки сменились непроглядной ночью. Я уже не разбирала дорогу. Мужчина включил фонарик на сотовом телефоне. Сразу стало светлее.
— А у меня даже электричества нет, — продолжала я ныть. — Вот и остается только мужика с квартирой искать, чтоб зиму пережить.
— Значит, ты одна живешь?
— С мышью, — шмыгая носом, ответила я.
— Как я мог про нее забыть, — сказал он. — Где твой дом? Мы почти до конца улицы дошли.
— Вот этот, с покосившимся забором.
— Так почему не поправишь?
— Он весь сгнил. Нужно новый делать, — я вздохнула. Около двери пыталась найти в сумке ключи, но не получалось. Они все время ускользали у меня из пальцев.
— Давай сюда, — мужчина отобрал у меня сумку. Через минуту я уже дошла до кровати и плюхнулась на нее.
— Похолодало. Зато комары пропали. Надо печку растопить.
— Лежи. Пока свою хижину не спалила и себя вместе с ней, — хмыкнул мужчина.
— Но мне холодно. — Я села. Зашатало так, что чуть не упала с кровати.
— Я все сделаю. Спи.
— Нельзя спать. Там мышь. Она ко мне целоваться полезет.
— Я буду сидеть всю ночь и ловить твою мышь, вместо кота. Подойдет?
— Подойдет. Только не уходи. И деньги не бери последние. А то мне до аванса еще неделю жить. А без денег я не проживу, — заревела я. Опять стало жалко себя.
— Успокойся, — мужчина разжег огонь и сел рядом. — Чего только не бывает. Ты же не на улице осталась. У тебя есть крыша над головой.
— Она протекает.
— Есть прописка, — продолжил он как ни в чем не бывая. — Ты жива и здорова. Молодая. Чего ты плачешь?
— Себя жалко.
— Давай пожалею, — он стал гладить меня по голове. — Так лучше?
— Я себя глупо веду?
— Скорее пьяно. Хотя я тебя понимаю. Ты просто сорвалась. Такое бывает. Все навалилось на тебя. Еще и неудачное свидание, — тихо сказал он.
— Но ведь все наладится?
— Конечно. По-другому и быть не может.
— Было бы хорошо. Ты только не уходи. А то мышь…
— Мышь к тебе целоваться не полезет, — весело сказал он.