Гаврилов отвез Боцмана на Цветной бульвар, посадил на скамеечку в позе гуляки.
Всё получилось весьма правдоподобно: Боцман сидел на скамейке, закинув на спинку обе руки, и, глядя в одну точку, вяло нечленораздельно ругался. Такова была природа сущностей, которых Курепов внедрял в «оживляемые» им трупы, — только и умели что ругаться.
Далее Гаврилов позвонил в ближайшее отделение милиции, что, мол, там-то и там-то сидит на скамейке пьяный, матерится, примите меры. На вопрос, кто звонит, отвечать не стал, а отключил свой мобильник и укатил в Резиденцию.
Менты приехали, кто-то из них узнал в пьяном весьма уважаемую в столице персону. К счастью, бульвар был пуст, свидетелей позора не было.
Несчастный сановник, несмотря на теплый вечер, совсем окоченел. Менты погрузили его в ментовозку и на малой скорости, дабы не заблевал салон, отвезли к месту проживания, которое находилось в двух шагах от бульвара.
Жена его, впервые увидевшая благоверного в таком невменяемом состоянии, заахала, заохала, но менты её успокоили. Ничего страшного, сказали они, навидавшиеся всякого. Проспится, утром не узнаете…
Полночи, мешая спать, сановник нёс в своей спальне какую-то чушь, потом затих. Вошедшая к нему супруга обнаружила, что муж безнадежно мертв…
Самым странным в этой темной истории, начавшейся с похищения сановника, было то, что тот пил мало, предпочитая вину и водке пиво. Бутылочку, максимум две «Пльзеньского». А тут сразу литр водяры. Друзья и соратники Боцмана, одним махом потерявшие шансы на лучезарное будущее, видя в этом деле абсолютную пассивность властей затеяли собственное расследование, но постепенно увязли в нём, не умея свести концы с концами, которых, кстати, было на удивление мало…
Следующие два дня характеризовались тем, что треть кабинета отсутствовала на рабочих местах — министры залечивали раны кто в спецдиспансере, кто дома. К последним относились бедолаги, имеющие характерные отметины на лице, которые трудно было скрыть даже гримом. Сволочь всё же был этот Боцман — в основном бил по харе.
Раны на министрах зажили удивительно быстро, уже на третий день все появились в своих рабочих кабинетах.
Венька со своим несчастным ребром отлеживался дома и на работу вышел аж в следующий понедельник.
Заботу об одиноком Веньке взяла на себя Елена Карповна.
Женщина эта, будучи замужем за подполковником милиции, втюрилась в Веньку не на шутку. Подполковник был бравый сорокалетний дядька, неутомимый труженик в постели, приносящий домой неплохие деньги, сильно не пьющий и не распускающий руки даже если на то были основания. Лену он любил, частенько дарил цветы, вроде бы что еще нужно? Сыну было уже восемь, дочке три, но как бес вселился в Елену Карповну. Часа не могла прожить без Венечки, особенно после того знаменательного момента, когда он воспользовался её дамскими услугами. По вечерам тосковала, а во время соития с мужем (происходило это каждый день) представляла, будто она с Венькой.