– Аккуратнее, парень, – сказал мужчина, похлопав его по плечу сильной рукой.
– Спасибо.
Незнакомец исчез, и Толя продолжил путь в одиночестве, подгоняемый визгливым вихрем. В «О’кее» он купил джин и тоник, каких-то булок и питьевой йогурт для завтрака.
– О-па, какая встреча! – стоило выйти из магазина, как к нему подошёл молодой парень.
– Привет.
– Здорово, Толян! Какими судьбами?! Решил вернуться?!
– Не совсем.
– А по виду решил, – парень рассмеялся, – или это в Москве так модно ходить?
– Да это я… – Толя с досадой стал отряхивать с одежды подсохшую грязь.
– На****лся, – весело закончил незнакомец.
– Слушай, прости, я не помню, ты из школы, да?
– Обана! Три года вместе во дворе мяч гоняли, и тут такие новости! Лёха я!
Лёха снял с головы шапку, обнажая слипшиеся волосы. Этот жест не придал ему ни грамма узнаваемости, но Толя вяло пробормотал: «А, ну да».
– Так как оно в Москве? За*****?
– Ну, нормально.
– Путина видел?
– А? Не.
– А кого видел? Медведева видел, может? Или этого, как он, Шайгу!
– Да где их увидишь-то?
– Ну, блин, а кого видел?
Толя призадумался.
– Ну, Басурдинова видел.
– Ё***, а это кто?
– Да банкир один…
– Банки-ир, – Лёха озадаченно почесал голову и вернул на место шапку.
– Ладно, давай, до встречи. Я тут ещё на пару дней – может, повидаемся, – сказал Толя, но парень остановил его.
– ***, Толян, может, подогреешь меня маленечко?
– Чего сделаю?
– Ну, подогрей на пару сотенчиков, а? Денег на горькую не хватает, а сегодня, блин, пятница, сам понимаешь… Жена не поймёт.
– Жена?
– Ага! Но ты не думай! Я с твоей сестрой давно завязал. У меня это, Ленка из восьмого «бэ».
– Восьмое «бэ», – зачем-то пробормотал Толя, напрасно силясь вспомнить, о ком говорит Лёха. Видимо, раз он упомянул сестру, парень был одним из многочисленных ухажеров батиной родной дочери. Толя старался никогда не запоминать их лиц. Линия разграничения в те годы шла прямо посередине коридора квартиры. Слева оставались кухня и их с родителями комната, а справа было «лежбище» (как называла мать) Нины – маленькая комнатушка, из которой двадцать часов в сутки громыхала музыка либо телевизор. Он видел её редко – тогда разница в четыре с половиной года ещё выглядела огромной, да и по правде сказать, Толя боялся сводной сестры, потому что она неизменно смотрела на него с ненавистью и отвращением. Уже под конец этого ужасного соседства Нина начала всё чаще приводить к себе каких-то парней, причем поначалу отец пробовал выгонять, запрещать и даже дрался с парочкой, но это лишь разозлило Нину, и парни стали появляться чаще и чаще – почти каждый вечер. Тогда отец плюнул, и поток гостей немного ослаб.