Толя открыл глаза. Он умудрился за секунду забыть, как выглядел тощий хмурящийся монах, теперь это снова был размытый далёкий образ и мало что значащее слово. Короткий приступ веры, когда действительно стало казаться, что увидеться с Ниной не невозможно, прошёл. Не будет последнего объятия, слов прощения, воссоединения. Выходит, придётся просто её забыть. Надо вытеснить эти мрачные, отравленные дни яркими солнечными впечатлениями. Он взглянул напоследок на могилу, крестик, табличку и побрёл в морг. Идти было непросто – ноги совсем замёрзли.
– Ну как ты? – спросил Чапа.
– Нормально. Представляешь, встретил его.
– Кого?
– Святого.
– Да ладно?! А что он там делал?
– Не знаю. Пришёл. Постоял, послушал меня и исчез.
– Офигеть, – сказал Чапа с благоговением. – Как он дошёл-то только, интересно?!
– А чё такого?
– Ну, он же хромой, толстый, еле ходит.
Толя уставился на него с непониманием. Потом рассмеялся.
– Да? А я-то представлял его другим совсем.
– Чего-чего? – не понял Чапа.
– Да ничего, проехали. Пошли такси ловить. Я тебя угощу где-нибудь, и пора мне двигать в Москву.
Они перекусили в «Палыче» – забегаловке у трассы, где раньше работала Нина. Толя так и не понял, почему у работников такие кислые неприветливые лица – из-за Нининой смерти или просто от ненависти к собственной жизни. Потом он отправился прямиком на вокзал, обнял на прощение Чапу и несколько раз пообещал, что ни за что не перестанет теперь помнить его и будет иногда писать, но тот лишь снисходительно улыбался через бороду и кивал, будто соглашался с неразумным ребёнком. Видимо, он понимал больше Толиного.
Наконец, подошёл сидячий скорый поезд. Толя запрыгнул внутрь, встал у двери и ждал. Минуты перед отправлением таяли. Ему вдруг снова захотелось погулять на Благодельску, на миг он даже чуть не выскочил на перрон, но наваждение быстро прошло. Чапа стоял огромным чёрным пятном перед поездом – единственный провожающий, больше на платформе никого не осталось.
– Ну, бывай, – сказал он добродушно, когда двери лязгнули, и вагоны стали медленно двигаться.
– Классная борода! – запоздало крикнул Толя. – Но ты за ней получше ухаживай. Я всё забывал сказать.
– А? Чего? – не расслышал Чапа.
– Классная… а, ладно, – Толя махнул рукой и улыбнулся.
Чапа тоже улыбнулся и зашагал восвояси – величественный, уверенный, умный. Толя позавидовал самому себе, что смог когда-то сдружиться с таким человеком. Потом он сел в удобное мягкое кресло и почти сразу задремал. Поезд двигался плавно и быстро. Тепло и комфорт были совсем не Благодельскими – словно Толю теперь везли из какой-то бесконечно неудобной и гнилой зоны отчуждения в настоящую цивилизацию. Чем ближе они были к Москве, тем лучше ему становилось. И тем страннее было допускать существование какой-то там святости.