— Я тоже извиняюсь, — сказал он, — но мне некуда было деться — по этому коробу сюда передается почти каждый шорох. Имейте в виду на будущее. На всякий случай.
— Так вы все знаете? Тем лучше, — глаза Линдберга блестели и были почти безумны. — Этот господин очень опасен. У таких, как он, за словом идет дело. И эта слежка на протяжении последних дней… Хотя мои бумаги спрятаны и даже заминированы, я боюсь покинуть лабораторию — от этих господ в любую минуту можно ожидать чего угодно. Ростислав Иванович, помогите! Нужно немедленно переправить бумаги в более надежное место. Вас я прошу об одной невероятно ценной услуге: дойдите до почтамта и вызовите по телефону Сикорского. Вот карточка с его номером. В правом боковом кармане тужурки лежит кошелек.
Отказать Холмов не мог. Он только спросил: — А если Сикорского нет на месте?
Студент на секунду задумался.
— Тогда звоните по этому телефону, — решительно сказал он, записывая на карточке еще один номер, — спросите Ольгу Вольскую.
Линдберг поспешно отпер вторую дверь силового отсека.
— Здесь же и подниметесь — за тем входом, вероятно, наблюдают.
Скорее, почтамт в двух шагах.
— Знаю, — буркнул Холмов, надевая на ходу студенческую, фуражку.
Сикорского на месте не оказалось-он уехал за город испытывать мотор для своих новых аэросаней. Холмов назвал телефонной барышне другой номер.
— Слушаю, — раздалось в трубке. Голос был удивительно похож звонкостью и чистотой на голос его Ольги. Холмов кратко объяснил, в чем дело.
— У тебя, Павел, от волнения даже голос изменился, — отметила трубка, — конечно же, беру лихача и еду немедленно.
Пускаться в объяснения с Ольгой по поводу голоса Холмов не стал.
Он ощущал угнетение, как бывает обычно перед неприятным происшествием, и, лавируя между прохожими, почти бегом бросился по Невскому к знакомому дому. Около подворотни опять бросился в глаза тип с расплющенным носом.
…В первый момент ему показалось, что лаборатория пуста. Неплотно прикрытая дверь главного входа покачивалась на петлях. В нижней части брандмауэра чернело прямоугольное, размером в два кирпича, отверстие.
Раньше в этом Холмов был абсолютно уверен-его не было. В застойном чердачном воздухе чувствовался ни с чем не сравнимый остросладкий запах свежих пороховых газов.
Холмов сделал еще шаг и за загроможденным приборами столом, в глубокой тени, увидел лежащего ничком Линдберга. Сизый револьвер крепко сжимала вытянутая в сторону правая рука. Небольшое пятно казавшейся почти черной крови расплылось на полу под головой. Какихлибо признаков жизни не обнаруживалось. Ростислав присел на корточки около тела, вернее оценивая ситуацию.