Вот об этом только что закончился разговор главы Всемировой тайной охраны «Единства» Гая Марковича Кленова с известнейшим врачом.
Теперь, оставшись один, он ждал посетителя. Пришел человек с иссинячерными длинными волосами. Черты лица несколько асимметричны, пристальный взгляд небольших колючих глаз. Кленов с удивлением его рассматривал.
— Ну, Фарид, да тебя не узнаешь… Чудо перевоплощения.
Кленов по-отечески обнял Фарида.
— Не бойся сна. Теперь, после операции, тебе не страшны их проверки.
Проводив Фарида, Кленов зашел в большую комнату. Весь пол в ней был устлан репродукциями картин. Кленов прошелся, рассматривая их.
Возле аппаратуры хлопотал сотрудник.
— Как, хороши картинки? Никакая наука полсотни лет назад не могла додуматься, что можно превратить в орудие убийства. Тяжело работать?
— Насмотришься на них, чувствуешь себя дискомфортно. Мысли лезут, как раньше говорили, «от лукавого». Если репродукции так заряжены, то картины — изощренные убийцы. Отвращение к ним будто к живым, будто в них сконцентрирована ненависть и злоба к людям.
— Ничего. Потерпим до поры… Что сообщил «горец»?
— Наши предположения подтвердились. «Цех» художников действительно существует, находится всего в двадцати километрах от Парижа. Это якобы психиатрическая больница закрытого типа, куда помещают хроников с тяжелой формой болезни. Картины создаются там. Проверены данные многих исчезнувших художников из разных стран. Большинство из них «пропадали» одинаково: заболевание, приезжает врач и забирает больного. Куда увозили, что за врачи, установить тогда не могли.
Кленов еще раз бегло окинул взглядом репродукции:
— Все фантастически усложняется в наше время. Еще двадцать лет назад работали совсем иначе. А что дальше?
Доктор Дадышо наблюдал за происходящим на экране. Вспышки редкие, слабые, неритмичные. Значит, контакт с «приемником» нарушен, он не может брать энергию и работать по заданной программе.
Дадышо вызвал ассистента.
— Распорядитесь, чтобы проверили все каналы связи с «Око».
Дадышо знал, что во всем мире люди охвачены тревогой. Причины заболеваний не разгаданы. «Концерн» Дадышо может продолжать работу и готовить «объекты». «Мир так изменился… не надо разрушительных бомб, не надо ничего уничтожать. «Единство» рухнет. Можно представить, какие битвы разыграются за лучшие куски; Напрасно Маргарет считает предварительный раздел мира надежной основой. Будет большая свара… Дадышо помрачнел, мысли складывались не радужные. «Не придется ли мне «усмирять» наших теперешних союзничков? А потом? Где конец насилию над человеческим разумом? Вот его участь «властелина рассудка» — не злая ли это насмешка судьбы? Убивай, убивай, убивай…» Дадышо прошел в библиотеку, посмотрел репродукцию с картины Покровского «Метаморфозы Анны». Он перевел изображение в объемное и любовался прелестью незнакомой женщины. Чистота, величие духа угадывались в этой славянке — сильная кровь не отравлена, как у изнеженных ночных женщин.