– Я осуществляю взаимодействие детей и молодежи с органами госбезопасности, – скромно потупив взор, сказал Шаблыка. – Рассказываю. У нас даже свой лагерь есть. «Дзержинец». Детям интересно. Все в детстве мечтали стать разведчиками. Может, после моей лекции в органы придут новые, кристальной чистоты люди.
Во время его педагогической речи Теляк тяжело молчал.
– Хм… – пробормотал он. – А с Чехословакией он хорошо придумал.
Макс встрепенулся:
– Они кидали в нас бутылки с зажигательной смесью, а мы не имели права стрелять. Сейчас – то же самое. Самодовольные откормленные инородцы подстрекают наших парней на сопротивление ОМОНу. Я слышал, что в Москве и Киеве эта мразь требовала отбирать у полиции каски, видел разбитые головы охранников правопорядка. Это и есть истинное лицо буржуазии! Мы должны были воспринять урок шестьдесят восьмого года. Сначала воспитывается племя фуфлогонов: стиляг, битников, дармоедов. Они готовы за джинсы и зарубежную пластинку продать Родину. При послаблении начинают бузить, митинговать, шантажировать фальсифицированными жертвами. Все это делается в столицах, в то время как народ безмолвствует. Теперь эти твари стали героями, добрались до власти. Актеры погорелых театров, полухудожники, люмпены, педерасты. Они думают, что останутся безнаказанными. Не волнуйтесь. Каждый предстанет пред судом нашей бригады. Вслед за «Пражской весной» приходит «Пражская зима»!
Мы дали Шаблыке выговориться, подивившись стройности его мышления. И хотя его рвения не разделяли, прониклись к террористу уважением. «Никто не забыт, ничто не забыто». Подход правильный. По всем законам кармы.
Телефон у Теляка внезапно зазвонил, хозяин поднес телефон к уху, промычал слова приветствия.
– Ятва охвачена, не волнуйтесь. Все по высшему разряду. Расставлены точки в Дайонове, Криве, Понемонии. Все под контролем. Завтра едет курьер в Мозову. Да. Да. Да. Категорически да. Есть проблемы с Дарагичиным, но я решу это сам. Все отлично, Станислав Казимирович. Я доволен.
Теляк разговаривал не на кондитерские темы. Мои поездки на запад страны тоже вряд ли были связаны с бизнесом Федора, но я надеялся в скором будущем войти в курс дела. Станислав Казимирович на другом конце линии продолжал вещать. Его голос с шипящим балтским акцентом лился из телефонной трубки, и хотя смысла сказанного разобрать было нельзя, был понятен властный тон произнесенного. На каком-то участке фронта командовал именно он, Станислав Казимирович. Теляк слушал, соглашался, гримасничал в такт речи высокопоставленного коллеги. Использование археологической терминологии обоими участниками разговора сбивало с толку окончательно.