– Он все понял, Спартак, это недоразумение! – вмешался Рут, который буквально повис на моей руке с кинжалом.
– Я предупредил, – процедил я сквозь зубы, убирая кинжал за пояс.
Рут схватил Крата за шкирку и хорошенько встряхнул своего бойца, что-то разъясняя тому на смеси германского и латинского. Я не понял не единого слова, как наверняка и сам Крат, но парфянец покорно склонил голову, слушая своего непосредственного командира. Он побледнел, посмотрел на меня с недоумением, поправил колчан со стрелами на спине, но ничего не сказал, затаив обиду. Без слов было ясно, что стрелок не понимает, почему нельзя расправиться с римлянином, когда выпадает возможность подкрасться к нему незамеченным. Остался осадок. А ведь когда я объяснял своей группе, что следует делать, а что делать категорически нельзя, Крат был в первых рядах среди тех, кто соглашался и кивал головой. Впрочем, еще когда я шел сюда, я знал, что трудности будут возникать. Сложно объяснить человеку, почему он не имеет права отомстить ублюдку, сделавшему рабами тебя или твоих близких. Ненависть к римлянам сидела глубоко в крови многих племен. Римляне были для них как красная тряпка для быка.
Я еще раз убеждался, что мне следовало смотреть в оба, чтобы кто-нибудь из моей группы не натворил дел, способных разрушить мой план. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы Рут, Галант или Крат вступили в схватку с кем-либо из римлян, оказавшись внутри лагеря, не будь то офицеры высшего звена либо сам Марк Красс собственной персоной. Я попытался отбросить эти мысли прочь из головы.
С башни отчетливо, как на ладони, виднелся лагерь римлян. Он защищал базировавшиеся немного выше легионы на случай нашей внезапной атаки. К лагерю подводила главная улица, навскидку не меньше семи перчев в ширину, которая тянулась через весь лагерь. Главная улица пересекалась рядами прямых улиц, тянущихся поперек стены, вдоль которых стояли небольшие палатки легионеров, искусно сделанные из телячьих шкур на деревянном остове, высотой с человеческий рост. Казалось, палатки были повсюду, напоминая грибы, выросшие после дождя, но на самом деле эти палатки с двумя входами с разных сторон больше напоминали по форме бабочку. Однако, как и во всем у римлян, в расстановке палаток прослеживалась планировка, что гарантировало маневренность при обороне на случай внезапной атаки извне. Среди палаток то и дело мелькали силуэты легионеров. Каждому из нас следовало уяснить – чтобы пробраться к шатру Красса, спрятанному гораздо глубже, в самом сердце римского лагеря, нам придется совершить подвиг. С минуты на минуту две тройки гладиаторов из моей группы должны были вступить в дело. Чувствовалось приятное напряжение, растекающееся по всему телу. Знакомое чувство предвкушения. Послышался сигнал корна – легион Красса перешел в наступление.