Сбывались его худшие ночные кошмары.
Когда он рос, всячески избегал возможности стать очередным проектом его матери. Хотя его возмущал тот факт, что она помогала всем, кроме него. Но он повзрослел. Слишком быстро. Последнее, что ему нужно, – вмешательство в его жизнь. Особенно вмешательство его матери. Пусть уж лучше помогает другим.
Все могли только догадываться, с какой целью Элеонор монополизировала внимание Люси во время обеда и во время их прогулки по Центральному парку. Он же догадался о мотивах матери в первые пять минут. И ему было не до смеха. Если она не угомонится, он поговорит с ней.
Ему ужасно хотелось остаться с Люси наедине, с того момента, когда она вышла из душа. У них осталось два часа до представления. Два часа только для него. Никаких членов семьи с чашечками английского чая и любых разговоров о королеве и подобной дребедени.
Он вынул телефон и кошелек из карманов и положил их на прикроватную тумбочку с его стороны кровати. Его сторона кровати. Что это вообще значит? Кровать его со всех сторон.
– Эй, принцесса, – сказал он, подойдя к двери ванной. Он постучал и толкнул ручку. Заблокирована? Что с ней происходит?
Он поднял руку, чтобы постучать, но та распахнулась. Сначала появился пар, затем свежевымытая красота. Насупившаяся красота.
– Эй, красавица, – сказал он, подходя к ней, чтобы поцеловать.
– Красавчик, – сказала она, улыбнулась, подставила щеку для поцелуя и прошла в комнату.
– Знаю, что тебе нужно время подготовиться, но мне нужно кое-что обсудить с тобой, – сказал он, схватив ее за талию и поворачивая лицом к себе. – В отеле кризис, им нужна наша помощь.
– Я не слышала ни о каких кризисах, – ответила Люси, улыбнувшись. Ей нравились эти миленькие маленькие игры, в которые они играли. – Ты уверен, что все правильно понял?
– В прачечной кризис, – ответил он, подмигнув. – Им нужны полотенца. Прямо сейчас.
Она взвизгнула и попыталась вырваться из его объятий, но он был быстрее и сильнее и решительно настроен.
– Я пожалуюсь на тебя! – воскликнула она, хихикая и извиваясь, а затем вздохнула, когда он развязал полотенце. Он заскользил руками по теплой, влажной, желанной плоти. – Ты сводишь меня с ума, – сказал он, притягивая ее ближе к себе. Он сдернул полотенце с ее головы, провел руками по ее волосам, притянул ближе. – Боже, ты прекрасна. Восхитительна.
Данте нашел ее рот. Простое прикосновение к ее губам – и он возбудился. Безумие. Ему было мало. Они еще не закончили. Он не торопился, давал ей время привыкнуть. Но сейчас она нужна ему. Он хотел ее.