Ее назвали в честь Люсинды Уильямс, величайшей из ныне живущих авторов-исполнительниц, на чьем концерте, едва не отмененном из-за дождя, впервые встретились ее родители. А мама, поскользнувшись на пластиковом стаканчике и рухнув со склона, приземлилась на руки отцу и больше не покидала его объятий. Вот уже двадцать лет.
Ее имя напоминает о романтической истории. А может ли злоязычная Молли сказать то же самое о себе? В любом случае если во всей этой школе и найдется кто-нибудь, хотя бы чем-то напоминающий сатану, то это не адресат записки, а отправитель.
Ее взгляд сверлил затылок короткой, недавно перекрашенной в алый цвет стрижки. Люс уже была готова швырнуть в него клочок бумаги, рискуя нарваться на вспыльчивость Молли, когда мисс София привлекла ее внимание к своему представлению.
Учительница вскинула над головой руки, сложенными чашечкой ладонями вверх. И пока опускала, тени от ее пальцев на стене чудесным образом походили на молотящие по воздуху руки и ноги, будто кто-то спрыгнул с моста или крыши. Зрелище выглядело столь причудливым и мрачным, хотя и превосходно исполненным, что обескуражило Люс. Ей никак не удавалось отвести взгляд.
– В течение девяти дней и девяти ночей, – продолжала мисс София, – сатана и его ангелы падали, все дальше и дальше от небес.
Ее слова что-то всколыхнули в памяти Люс. Она посмотрела через два ряда на Дэниела. Тот на миг встретился с ней глазами, прежде чем уткнуться носом в тетрадь. Но и этого краткого взгляда оказалось достаточно, чтобы разом вернулось все. Сон, виденный ею прошлой ночью.
Это была переигранная история их с Дэниелом вылазки на озеро. Но во сне, когда он попрощался и нырнул, Люс хватило мужества последовать за ним. Вода оказалась теплой и такой уютной, что она даже не ощутила влажности. Косяки лиловых рыб мельтешили вокруг нее. Она плыла быстро, как только могла, и поначалу решила, что они помогают ей, подталкивая в сторону берега. Но вскоре скопище рыб потемнело, заслоняя ей обзор. Люс больше не могла разглядеть парня. Рыбы сделались злобными и смутными, словно тени, и все приближались к ней, вскоре она уже ничего не могла разобрать и начала тонуть, соскальзывая и погружаясь в илистые глубины озера. Дело было не в трудностях с дыханием, а в невозможности подняться наверх со дна, в потере Дэниела навсегда.
Затем откуда-то снизу появился он, раскинув руки словно паруса, разбросав рыб-теней и обняв Люс. Вместе они воспарили к поверхности. Рвались сквозь воду, все выше и выше, мимо скалы и магнолии, где бросили свою обувь. И мгновением позже оказались так высоко, что она уже не различала внизу землю.