Я хотела отказаться, но не решилась и достала сельдяного короля, которого носила под рубашкой. Глаза пирата блеснули. Он протянул руку, но я отшатнулась: нет уж, эта гадкая уродливая клешня меня не коснется!
– Да ладно, я только посмотрю. Стой спокойно, – рявкнул он.
Вдруг поднялись еще два человека. У одного были длинные грязные усы и кожаная шапка-ушанка, у другого один глаз был зашит, так что остался лишь шрам, а кончик носа был словно обрезан.
– Что у нее там такое? – спросил усатый.
– Отвали, – огрызнулся рябой. – Сядь на место.
– Ну, поди, не тебе одному хочется прибрать к рукам чужие драгоценности? – сказал одноглазый. Он склонился надо мной, и я почувствовала, как отвратительно пахнет у него изо рта. Пират потянул за шнурок.
– Дай-ка мне, – прошипел он.
– Отвяжись! Я пришла сюда навести справки! – сказала я и дернулась в сторону, чтобы он отпустил меня.
– Справки? – повторил одноглазый. – Какие такие справки?
– Она заявила, что ищет Белоголового, – сказал рябой.
– Вот как? А ты вроде как знаешь, где он?
– Ты и сам не знаешь, скотина, – огрызнулся рябой.
Тут усатый встрял в разговор.
– Я тебе скажу, где остров Белоголового. В море! Вот. Давай теперь свое украшение!
– Нет! – крикнула я и ударила его по руке.
Пират рассвирепел и схватил меня за куртку. Я посмотрела на трактирщика, ища помощи, но тот сделал вид, что ничего не замечает.
– Хочешь получить взбучку, негодница? – прошипел усатый. – Мне это запросто.
– Отпусти! Только попробуй меня хоть пальцем тронуть!
– Еще как попробую! Между прочим, насколько мне известно, это Белоголовый ищет детей, а не они его. Чего тебе от него надо?
– Ничего! – Я чувствовала, что слезы подступают к глазам. – Я ищу своего отца, понятно?
– Твоего папашу? – переспросил одноглазый и хмыкнул. – Он что, где-то здесь?
Я не выдержала и расплакалась.
– Вот именно! – соврала я, вытирая слезы. – Так что берегитесь: вот расскажу ему, что вы хотели меня ограбить. А у него с собой нож, между прочим!
Пираты захохотали.
– Ой-ой-ой! – стал кривляться рябой. По его тону я поняла, что у него самого тоже есть нож. – Так покажи нам своего папочку, тогда мы тебя и отпустим.
Он вытолкнул меня на середину комнаты, где за столами сидели отвратительно вонявшие люди, один пьянее другого. Все таращились на меня, но никому не было дела до того, что эти трое так грубо со мной обращались, никто и не подумал прийти мне на помощь.
Что мне оставалось делать? Попробуй я улизнуть, не успела бы даже до двери добежать. А никакого «папаши», к которому можно было бы броситься в объятия, я не видела. Там вообще не было ни одного знакомого лица.