— Что, юноша? — Ответ, по ее мнению, достаточно остроумный, особенно если спрашивающему было за пятьдесят.
— Откуда у вас, девушка, простите, такие… ножки?
— Купила, — скромно признавалась Саша.
— Да что вы говорите?! — страшно изумлялся сосед. — И почем, если не секрет?
Саша, понижая голос, осторожно говорила:
— Ерунда, полторы тысячи штучка.
— Ага, — глядя на длинные, эффектно закинутые одна за другую Сашины ноги, соображал клиент. — Значит, пара этих ослепительных, вкусных, сахарных ножек стоит три тысячи… На ночь?
— На час, — обижалась Саша. — За ночь шесть берем…
— Дороговато, но знаете, кажется, мы с вами договоримся и т. д.
По возвращении Саша скидывала колготы, мятую, провонявшую кислым козлиным духом кофту, лифчик, трусики — ах, скорее вон эту грязную одежду, которая липнет, пачкает, душит, душит тело — и, голая, неслась за занавеску к рукомойнику мыться с головы до ног. Выползти бы, как змее, из собственной кожи, как Царевне-лягушке, сжечь ее. А самой скорее — в прохладное свежее белое платье, непременно белое как снег!
Бренча соском умывальника, фыркая, рассказывала подружкам о подробностях последней ночи, не прорезалось ли чего новенького в репертуаре. Те в ответ ржали из-за деревянной перегородки прокуренными голосами, хлопая картами по столешнице. Под конец сочувствовали: «Козлы они все, Сашок, падлы без стыда и совести. Плюй на них на всех. Ты в мильон раз лучше. Дай мы тебя поцелуем».
Себя они считали вышедшими на заслуженный отдых. Потихоньку Саша пристрастилась курить и пить вместе с подружками. Дошло до того, что однажды какая-то сволочь дала ей сорок лет вместо ее семнадцати.
Как-то она очнулась оттого, что ее не слишком вежливо трясли за плечо, так что уроненная на грудь голова тряпкой моталась из стороны в сторону. Она с усилием подняла мутные, осовелые глаза — и увидела, что сидит в автобусе, а рядом стоят водитель, милиционер, еще какие-то люди в повязках на руках. Услышала, как над ее головой раздельно произнесли:
— Ее бы керосином облить и поджечь. Как крысу. Такие СПИД и разносят.
Саша зажмурилась и съежила узенькие плечи. Ниже этого катиться было некуда.
Ниже этого катиться было некуда, если бы, по счастливому стечению обстоятельств, в число Светко-Веркиных клиентов, приготовленных для Сашки-мочалки, чья котировка в последнее время резко пошла на убыль, не попал местный авторитет Виктор Хотиненко, прозванный в блатном мире «Юсуфом», хотя никакого отношения к Средней Азии не имел, и внешность имел самую европейскую.
Он велел отпарить и отмыть Сашу, волосы из серо-буро-малиновых перекрасить в натуральный рыжий цвет. Пригрозил страшно, непонятно: «Увижу хоть раз пьяную — наизнанку выверну и высушу». Купил для нее квартирку в центре города, приодел, записал на курсы английского и секретарей-референтов.