— Но разве это не поправочно, — Женька старался говорить с молодым рабочим на его языке, — что через неделю после Нового года какие-то чудаки привезли на завод крутую фуру елок? И люди ломятся за шаровыми елками, — Женька кивнул в сторону толпы, вырывавшей из рук Генки елки, — хотя, по сути, им елки даром не нужны!
— Ну да, поправка! — рассмеялся парень. — Только лучше бы вы фуру самогона привезли! — упрямо продолжал он настаивать на своем.
За удивительной раздачей елок из окна внимательно наблюдал здоровяк Тарас. Наконец он потянулся к телефону.
— Батько, цэ Тарас. Отут цэй дурэнь, котрый до дырэктора рвався, цылу купу ялынок прывиз… Хай мэни грэць, якщо я брэшу! Дурэнь та водий туды-сюды ялынки роздають, а люды набиглы зи всього завода, як тарганы!.. В яку цину ялынки? Зараз пиду дизнаюся. А вы ялынку нэ бажайиты?.. Скильки?.. Добрэ, батько!..
Безсонов обошел человек пятнадцать заводчан, беря у них блиц-интервью. Он видел и слышал, как оживились люди при появлении машины с елками, как горячо обсуждали возможные причины и нежелательные последствия этого необычного события. Большинству из заводчан дела не было до поздних елок, зато у людей появилась пища для разговоров и догадок, люди словно очнулись от сна и всем скопом окунулись пускай в абсурдную, но реальность.
Тут Безсонов заметил здоровенного хлопца в замасленной робе, чьи штанины очень смахивали на шаровары. Хлопец внедрился в толпу, с шутками-прибаутками обступившую зад трейлера, и, усиленно работая локтями, стал пропихиваться к открытым дверцам. В них то и дело появлялся Генка с очередной елкой и совал ее в чьи-нибудь протянутые руки. Увидев хлопца, Женька довольно хмыкнул и поспешил в одноэтажное здание.
Дверь в приемную была открыта. Женька быстро вошел и сразу же направился к директорской двери, но та оказалась запертой. Из-за нее по-прежнему доносился чей-то детский голосок, который то заразительно смеялся, то что-то старательно декламировал. Женька пару минут постоял, прислушиваясь к тому, что щебечет ребенок, потом решительно постучал. Неожиданно за дверью отозвались:
— Чего тебе, Тарас?
— Андрей Васильевич, это не Тарас! Меня зовут Евгений Безсонов. Я репортер из газеты «Перекресток рекламы». Хотел взять у вас интервью на тему будущего вашего завода. Но вас, к сожалению, закрыли.
— Никто меня не закрывал! — резко произнес голос за дверью, и в ту же секунду в допотопной замочной скважине раздался звук поворачиваемого ключа, и дверь, коротко скрипнув, отворилась. На пороге стоял высокий худощавый мужчина с блестящими (Безсонову показалось, слезящимися) глазами и впалыми щеками, заметно покрывшимися красными пятнами. На вид директору было лет сорок пять. Он немного сутулился, а пепел сигареты стряхивал прямо себе под ноги. Директор был явно подшофе.