Он идет, пробует дверь. Потом смотрит на часы.
— Еще полчаса. Только бы уйти.
Берет книгу и пробует читать. Через пять минут бросает.
— Ну, очки, черт с ними, — говорит он. — Но вот «прѣвосходитѣльство» через два «ѣ» и рожу на стене они мне не простят. Да и очки тоже… насмешка, и все такое. Ну, конечно, и я не я и лошадь не моя… но только у инспектора нюх на меня правильный. Часто он прямо говорит, что никто, кроме меня, не мог этого сделать. Так и теперь будет. А когда откроется, что я сидел рядом в отдельном классе, будет совершенно все ясно. Черт возьми, не стереть ли пойти? Нет, уже не стоит, еще хуже попадешься.
Он глядит на часы.
— Еще пятнадцать минут! Как бы запереть себя?
Он опять идет к двери и смотрит замок.
По коридору — шаги. Осокин отскакивает от двери и опять подходит к окну. Время идет медленно. Каждую минуту он смотрит на часы.
Наконец к двери подходит Таракан, классный сторож, с ключами. Он долго копается, выбирая ключ, пробует отпереть дверь, качает головой, берет другой ключ. Наконец дергает дверь, она отворяется.
— Что такое? — восклицает он. — Отперто, что ли, было?
— Заперто, — отвечает Осокин, подошедший к двери. — Ты первым ключом отпер замок.
— Ну иди, — говорит Таракан, — отпустить тебя велел Хреныч.
— Ах, Таракан, Таракан, — радуется Осокин, — вот тебе за это двугривенный.
Таракан очень доволен и фамильярно хлопает Осокина по спине.
— Таракан будет на моей стороне, — говорит себе Осокин. — А разборка будет, только бы теперь ноги унести.
Он бежит вниз по лестнице через гимнастический зал в швейцарскую, которая необычно ярко освещена в ожидании приезда начальства.
На следующее утро в гимназии.
Осокин сразу чувствует в воздухе что-то особенное. Все стоят кучками и шепчутся, на площадке лестницы Осокин сталкивается с Соколовым.
— Ну, брат, — говорит Соколов, — если это ты, то молодец, только уж теперь тебе не удержаться.
— Что такое?
— Ну не притворяйся, разве не знаешь!?
— Не знаю. Я сразу, как пришел, почувствовал, что что-то случилось. Но я ничего не знаю.
— Ну так вот. Вчера должен был приехать попечитель. У него, говорят, давно зуб против нашего Зевса. Приехал он, и оказалось, что у нас в библиотеке на Цезаря, знаешь — у шкафа, кто-то надел синие очки, а на стене написал: «Дуракъ, Вашѣ прѣвосходитѣльство», или что-то вроде этого. Да, я думаю, что ты лучше всех нас знаешь. Вышел скандал. Попечитель разозлился или сделал вид, что разозлился. Зашипел на Зевса, что тот распустил гимназию, и дальше не пошел, повернулся и уехал. Теперь там идет разборка. Зевс велел уволить всех сторожей из этого этажа- дежурными были Таракан, Василий и казак. И все говорят прямо на тебя. Ты сидел в отдельном классе в это время и ушел перед самым приездом попечителя. Ну вот, тебя, кажется, зовут.