— А она уехала. И я здесь один. Подумать только, что я мог бы теперь ехать с ней вместе. Но ведь это все, что я желал бы сейчас! Дорога на юг, к солнцу, и быть с ней два дня — и утром и вечером! Потом каждый день видеть ее… И море и горы… Вместо этого я остаюсь здесь. И она даже не понимает, почему я не еду. Да если бы и понимала, мне от этого было бы нисколечко не легче.
Он оглядывается еще раз на вокзал и, опустив голову, спускается с лестницы.
Через три месяца у Ивана Осокина.
Большая комната, которая сдается «с мебелью». Довольно убогая обстановка. Железная кровать со старым одеялом, умывальник, комод, дешевый письменный стол; на стене портрет Байрона и несколько рапир, маски, другие принадлежности фехтования. Иван ходит по комнате из угла в угол, очень расстроенный, с отвращением отшвыривает от себя попавшийся по дороге стул. Подходит к столу, вынимает из ящика три письма в узких, длинных конвертах. Прочитывает письма одно за другим и кладет их обратно.
1-е письмо.
«Благодарю за письма и стихи, они прелестны. Только я хотела бы знать, к кому они относятся. Не ко мне, в этом я уверена, иначе вы были бы здесь».
2-е письмо.
«Вы еще помните меня! Право, мне часто кажется, что вы пишете по привычке или по какой-то обязанности, которую вы себе создали.»
3-е письмо.
«Я все помню, что я говорила. Два месяца подходят к концу. Не старайтесь оправдываться и объяснять. Что у вас нет денег, это я знаю. Но я их не просила. Здесь живут люди гораздо беднее вас».
Осокин ходит по комнате и опять останавливается у стола, говорит вслух:
— И больше она не пишет. Последнее письмо — месяц тому назад. А я пишу ей каждый день. В дверь стучат. Входит приятель Осокина, молодой доктор Ступицын, здоровается и в пальто садится у стола.
— Что такое с тобой? У тебя ужасно скверный вид. Подбегает к Осокину, шутя щупает ему пульс. Осокин, Смеясь, отмахивается от него, но потом по лицу его пробегает тень.
— Скверно, Володя, — говорит он. — Не могу это ясно выразить тебе, но чувствую, что я отбился от жизни. Вы все куда-то идете, а я остаюсь. Выходит так, что я хотел строить жизнь по-своему, а только изломал ее. Кто я теперь? Учитель фехтования и поэт, который пишет три стихотворения в год. Вы все идете обыкновенными путями, но перед вами жизнь и будущее. Я все время хотел лезть через заборы, и в результате и у меня и передо мной ничего нет. Ах, если бы я мог начать сначала! Теперь я знаю, как бы все сделал! Я не стал бы так бунтовать против жизни и швырять ей назад все, что она давала. Я знаю теперь, что нужно сначала подчиниться жизни, чтобы потом победить ее. У меня было столько возможностей, и столько раз все повертывалось в мою пользу. Но теперь больше ничего нет!