— Папочка! — вырвалось у меня.
— Закрывайте! — командовал Хал. Плотнее!
А я радостно погружалась в отеческое тепло. Купалась в нем, восстанавливая почти полностью истощенные в этом путешествии силы. Дышала полной грудью, пила… наслаждалась…
— Оли, очнись! Оли, родная моя, закройся! — сквозь толщу вод донесся напряженный голос Хейго. Неохотно открыв глаза, я столкнулась с его все понимающим взглядом, в котором были досада, горечь, нежность. — Оборви сама связь, сейчас же!
Я подчинилась приказу не раздумывая, ведь от этого зависит моя жизнь. Закрылась наглухо от воспоминаний и чувств — всего, что дорого и любимо, что согрело родительской любовью даже сейчас, по прошествии лет.
Следом меня накрыла боль. Сцепив зубы, я приникла к груди Хейго, обвив его шею руками в надежде хоть немного приглушить разрывающее, выворачивающее душу наизнанку горе, и прошептала:
— Я еще вернусь к тебе, папочка! — Смотрела из-за плеча сквозь магическую дымку на огромный, приветственно или прощально шелестевший сиреневыми листочками розан, выросший на месте, где погиб отец, где покоится его тело, и просила: — Только дождись! Я приду…
— Не печалься, Оли, мы обязательно сюда вернемся. Обещаю, — твердо сказал мужчина, стиснувший меня в объятиях.
Стыдно! Недостойно отпрыска королевского рода! Принцессы! Но я долго и с надрывом плакала на груди Хейго, по-детски воспользовавшись его заботой и участием.
Глава 14
ДЕНЬ ВОСЕМНАДЦАТЫЙ. НЕНАВИЖУ СЮРПРИЗЫ!
Еле выпросталась из мешка, никак не хотелось покидать теплое, уютное местечко, вылезать на мороз и под присмотром чересчур расторопного и исполнительного Тьюго спросонья плестись за ближайший снежный вал, потому что ночевали мы в чистом поле. Ко всему прочему, чувствовала я себя как никогда опустошенной после вчерашнего перехода через розановый сад: обрезанные связи, тоска и душевная боль угнетали нещадно. Если бы не участие Хейго, не знаю, как бы держалась и вообще переставляла ноги.
Тем временем темные разобрали поклажу и зачем-то часть мешков зарыли в снег. Плюхнувшись на сани, я ожидала дальнейших указаний, наблюдая за сборами. Передо мной на корточки опустился Хейго и сразу потянулся руками к моему лицу. Прикрыв слегка затуманившиеся глаза, в своей излюбленной манере провел кончиками пальцев от лба до подбородка, ловко коснувшись, наверное, каждого кусочка кожи. Затем нырнул пальцами под капюшон, сдвинул шапку, уже обеими ладонями обнимая мои заполыхавшие щеки, потерся носом о мой нос, согревая дыханием.
Теперь я близко-близко видела его сияющие от удовольствия льдисто-голубые глаза, тянулась за ласками. Даже усталость и равнодушие испарились, когда я нечаянно едва коснулась его губ своими. Испугалась и, затаив дыхание, не шевелясь, молча ожидала, что же будет дальше. После того как Хейго вчера разделил со мной горе, поддержал и утешил, я больше не могла осыпать его колкими замечаниями и возмущаться. Мало того, пришла в замешательство от нахлынувших чувств, опасаясь, что он всего-то греется возле меня, а ведь сама привязываюсь к нему и не только…