Мужчина молчал, испытывая мои нервы долгим, пристальным вниманием, словно касался моего лица. Более того, казалось, собирался вот-вот снять капюшон, впивался взглядом в мои глаза, будто за душу брал, впервые за последние годы отогревшуюся душу…
— Расскажи о своей сестре, Оли, — ни с того ни с сего даже не попросил, а фактически приказал преобразившийся темный.
— Что именно? — осторожно уточнила я, немало удивившись.
— Насколько она старше тебя? Вы очень похожи? — Я замотала головой, отрицая, и он тут же уточнил: — Внешне!
— Отчего вдруг этот интерес к моей покойной сестре? — насторожилась я.
— Поверь, он не праздный!
Мы вновь сцепились взглядами, выясняя, кто сильнее или упрямее. Он — давил, вынуждая ответить, я — раздумывала, стоит ли ему отвечать вообще или отделаться ничего не значащими фразами. Наконец, тяжело вздохнув — в конце концов, темные вскоре сами обо всем узнают, а может, и увидят, если дворцовая портретная галерея цела, — решилась.
Под нетерпеливым мужским взглядом, ощущавшимся физически, я сняла варежки и полезла под одежду, за пазуху. Нащупала кулон, на миг сжала его в ладони, опять ощутив боль потери, вытащила наружу и, осторожно раскрыв, протянула Хейго дорогую сердцу вещицу. Мы вместе смотрели на две половинки кулона с изображением двух принцесс Цветанских. Я и Александра!
С миниатюрных портретов, мастерски написанных придворным художником, смотрят две совершенно одинаковые юные красавицы в королевских диадемах. Легкие улыбки играют на их губах. Отличаются только драгоценные украшения и великолепные праздничные наряды очаровательных девушек, открывающие изящную линию шеи и плеч, высокую грудь. Сложные, для особых торжественных выходов, прически подчеркивают овальную форму лица, светлую кожу, румяные щечки. Высокие, умные, как поговаривал папа, лбы. Чистые серые глаза, с поволокой, как добавляла мама. Пухлые розовые губы.
Впервые увидев эти миниатюры, мы с сестрой едва не захлопали в ладоши от восторга, довольные и работой художника и, чего греха таить, собственной внешностью. Поэтому сейчас я невольно испытывала гордость за нас с Алекс и тоску, потому что ее больше нет.
— Вы близнецы? — с отчего-то торжествующим, трепетным тоном уточнил Хейго.
Смерив его настороженным взглядом, я передернула плечами и ответила с горечью:
— Да! Нет! Мы были половинками одного целого… которого больше нет. Александра теперь с богами, а я осталась одна. Половинка!
— Неужели — вторая?
Я вздрогнула от нежданного вмешательства недоверчиво осведомившегося Тьюго.
Хейго, загадочно усмехнувшись уголком рта, повернул в его сторону раскрытый кулон.