Боярин посмотрел на почти затухший костерок, дым от которого заполнил всю землянку и едва уходил в щель под прилаженную наискось бревенчатую дверку. Вдохнул поневоле дым, чихнул. Продолжил речь, положив руки на колени теплых шаровар.
– Нынче времена такие, Захар, что без ропота никак не обойдется. Сам знаешь. Да только наплевать на него. А недовольные всегда найдутся. Да еще предатели всякие. Как только татарин придет, столько их повылазит изо всех щелей, как тараканы, успевай дави. И купцы те, что только про деньги помнят, откупиться задумают. Но, слава богу, князь у нас смышленый. Авось не даст разгуляться крамоле в государстве. Только подмогнуть ему надобно.
Коловрат неожиданно умолк. Встал и даже отворил со скрипом небольшую дверку в землянку, больше походившую на лаз в лисью нору, внимательно осмотрев сквозь щель окрестности. Кроме двух ратников, охранявших в дюжине шагов подступы, никого не заметил. Лишь вдалеке на опушке копошились люди: Еремей зычным голосом и пинками подгонял крестьян, не желавших крепко держать оружие в руках и воевать сообща.
Убедившись, что никто не греет уши у дверей, боярин вернулся на место.
– А крамола, Захар, может и здесь завестись. Ты, покуда народ собираешь, приглядывайся к воеводе и охранникам Ингваревым и попытай осторожно, не терял ли кто из них пряжку, на которой золотой петух с изумрудом в глазу клюет зерно. Пряжка примечательная, бедняку не по карману. А ты сейчас хоть и с бедняками знаешься, а все одно с городскими властями по делам княжеским будешь постоянно пересекаться. Как здесь закончишь, про то же в Ижеславле и Белгороде проведай. Только осторожно. Напрямки не ходи. Всегда окольно. Больно уж дело темное. Не уверен я, а ошибиться тут нельзя.
– Понял, Евпатий Львович, – кивнул Захар, понизив голос до шепота, – хорошо бы взглянуть на ту пряжку, но ежели нет с собою, понимаю. Описал ты ее достойно. Мне хватит. Что смогу – сведаю. Дозволь спросить только, неужто сам князь Ингварь злое задумал супротив брата? Мыслимо ли?
Коловрат не успел ответить. Снаружи раздался топот копыт по мерзлой земле и ржание коня, которого вздернули на дыбы.
– Стой! Куда прешь! – послышались окрики охранников.
– Где боярин Евпатий? – раздался в ответ зычный голос всадника.
Коловрат, почуяв неладное, встал и, распахнув скрипучую дверь, шагнул наружу.
– Я боярин Коловрат, – заявил он, распрямившись и осмотрев всадника, по виду княжеского гонца. И он не ошибся.
– Письмо тебе, Евпатий Львович, от князя Юрия.
Дернув поводья, гонец проехал между расступившимися охранниками, вытащил из-за пазухи запечатанный свиток и, чуть свесившись из седла, подал его боярину. Коловрат быстрым движением сломал княжескую печать, пробежал глазами короткое, в несколько строчек, послание.