Сотник вновь облизнул губы, помолчал немного, но почуяв нетерпение князя, заговорил вновь:
– У Батыя в шатре был пир. Усадил он нас за стол и предложил через толмача своего отведать яства. Федор отведал, хоть Святослав и опасался, что отравлены они могут быть. А отведав, Федор не стал дожидаться, покудова его спросит хан о делах, и сам начал разговор. Спросил татарского хана Батыя, зачем он на Русь прибыл и чего хотел. А Батый в ответ только рассмеялся и вдруг завел разговор о его жене, сказав, что наслышан о красоте ее неземной.
Юрий резко обернулся, словно уже знал, что услышит дальше. Вперил взгляд в несчастного сотника, и тот едва нашел силы, чтобы закончить рассказ.
– Сказал татарский хан, что слыхал о Евпраксии, молодой жене княжича, много лестных слов. Описали ему жену Федора как первейшую красавицу, а у него, хана, которому подчинилось уже полмира, все должно быть самое лучшее. Увидал он, как затрясло княжича нашего, рассмеялся и вдруг, поменяв речь, заявил Батый, что пришел он на Русь со своей несметной ордой, чтобы отомстить, ибо в прошлом помогли мы врагам их, половцам, и потому заслужили наказание. Татары ничего не забывают, сколько бы лет ни минуло. Сказал Батый, что отныне он здесь властитель надо всеми властителями. Все князья русские придут на поклон к нему, кто умен. И тот, кто покорится добровольно, избегнет участи остальных, коих он утопит в крови. И если он, Федор, добровольно приведет ему свою жену в стан на Воронеже, дабы насладиться ею, то Батый пощадит Рязань.
– Ну? – прошептал Юрий едва слышно. – Что дальше было?
– Вскочил твой сын, княже, опрокинув кубки с вином, уже броситься хотел на хана татарского, невзирая на охранников. Но вдруг спокоен сделался, словно вспомнил советы твои да боярина Святослава, что рядом сидел ни жив ни мертв. Встал посреди шатра, руки на груди скрестил и спокойным голосом ответил Батыю, что не пристало русским князьям, помазанникам божьим, своих жен всяким собакам на блуд водить.
Отвел глаза в сторону сотник, а затем и вовсе их в пол опустил. Договорил же речь свою, уже вовсе не глядя на Юрия.
– Рассвирепел Батый и велел тут же Федора на дворе разрубить на части, бросив псам. И боярина Святослава вместе с ним. А меня, что смотрел на все это в ужасе, пощадил – лишь помяли меня татары маленько. И велел отправиться в Рязань с вестью о сыне твоем, княже, и ждать его скоро в гости со всем войском. Всех, кто был со мной, тоже казнили, оставив лишь двоих провожатых. Вот я и здесь. Прости, что принес тебе весть горькую.