Но Коловрат был не в обиде. Тот товар, за которым он сегодня пожаловал, был не из самых распространенных. И чем меньше народа его увидит до поры, тем лучше. Включая самих охранников. Потому он всех почти оставил телеги сторожить, а взял пока с собой для разговора тайного лишь Захара, Ратишу и пятерых всадников.
«Да и тех, похоже, придется обратно отправить, пока беседовать будем, – подумал Евпатий. – Васька Волк свидетелей не любит».
Скоро на дальнем берегу лесного озера, блеснувшего наконец-то между стволов высоких сосен, показалась кузня – небольшое приземистое здание с несколькими пристройками. Чуть поодаль виднелась пара землянок.
В этой приземистой кузне новоиспеченный боярин когда-то провел много дней в обучении у кузнеца, который к тому же оказался и хорошим бойцом. А в прошлом, говорят, был даже атаманом у морских разбойников и караваны византийские грабил с товарищами. Было или не было, про то нынче доподлинно никто не ведал. И заказчики его об этом старались не задавать лишних вопросов – Васька Волк их не любил. А поскольку свидетелей его прошлой жизни не осталось, – да кузнецом он был знатным, дело свое знал, – то никто ему и не докучал расспросами, будто прошлого и в самом деле не было, а родился Васька Волк сразу кузнецом. На Руси такое часто бывает.
Однако, направляясь сюда, Евпатий как раз собирался поговорить с Васькой кое о чем из его забытой жизни, – загадочный перстенек жег ему потайной карман, нашитый специально на подкладку ездового ферязя. Но окончательно Коловрат еще не решился на этот разговор. Оставил на волю случая. Если зайдет разговор на нужную тему, ввернет словечко. А нет – то и отложит разговор до лучших времен. Торопиться ему было ни к чему, хоть и разбирало боярина любопытство. Тут дело было тонкое, неизвестно что выйти могло, если Васька про ту пещеру ведал. Он ведь тоже хитрован известный, не зря в атаманах ходил когда-то. И все же после близкого знакомства Коловрат доверял этому кузнецу даже больше, чем многим боярам из окружения князя рязанского.
Деревья вдруг словно раздвинулись. Небольшой отряд выехал на широкую поляну у самой кузни, где Евпатий увидел дымок, поднимавшийся над приземистым строением. А затем до его чуткого уха донесся удар молота о наковальню. Каким-то чужим и неуместным он сейчас показался боярину в этой лесной тишине. Евпатий остановил коня, помедлив немного. На него вдруг нахлынули воспоминания из прошлой жизни, в которой его звали Кондратом и о которой, оказавшись здесь в первый раз, он пытался забыть, да так и не смог. С той поры в нем жило сразу два человека, но он уже привык.