Евпатий вновь шагнул к стене, пристроился между зубцами и, прицелившись, спустил крючок. Тот, щелкнув, отпустил тетиву. Стрела ушла в полет с легким шелестом. Первый же выстрел Коловрата получился метким. Крайний левый из пяти вражеских «бойцов» получил стрелу в грудь, пробившую панцирь, и завалился навзничь. Он совсем исчез из размытого пятна света, что давал факел, пропав в ночной мгле.
– Однако, – пробормотал впечатленный Юрий и протянул руку: – А ну дай-ка мне опробовать.
Коловрат вновь натянул тетиву, вложил стрелу в паз и передал арбалет Юрию.
– Только не торопись, княже, – напутствовал он своего высокородного ученика, аккуратно протягивая ему заряженное оружие, – прицелься во врага и спускай тетиву мягко, чтоб рука не дрогнула. Иначе промахнешься.
Юрий и в самом деле был так возбужден, что в первый раз слишком быстро прицелился и спустил крючок. Стрела улетела в ночь и пропала, не поразив мишень. Все мешки, облаченные а доспехи, остались на месте.
– Эх, – раздосадованно произнес Юрий, отступая назад, – надеюсь, из твоих ратников никого не задел?
– Не боись, княже, – увещевал его Коловрат, – они все попрятались надежно да щитами прикрылись. Обучены. Зазря жизнью рисковать не станут.
Услышав это, князь повеселел и вдруг заявил:
– А ну, давай тогда мне вторую стрелу! Да покажи, как тетиву натягивать, сам хочу научиться.
Коловрат снял с пояса крюки для натяжения тетивы и в отблесках мерцающего пламени факела показал князю, как это делать. Юрий оказался учеником смышленым. Не зря войском руководил. Быстро уловив, что к чему, он накинул крюки на тетиву, вставил ногу в стремя и медленно распрямлял спину, до тех пор, пока не услышал щелчок затвора. Затем князь сам вставил стрелу в паз и шагнул к самому краю стены.
– Ну, держись, вражье племя, – пробормотал Юрий, прицелился и, задержав вдох, выстрелил.
На этот раз арбалетный болт поразил цель на другом берегу реки Серебрянки. Прошив кожаный доспех, стрела угодила в центральный мешок, заставив и его исчезнуть во тьме.
– Вот это да! – обернулся князь, не скрывавший своей радости от меткого выстрела на столь дальнее расстояние. – А ну, Евпатий, давай мне еще стрелу!
Затем он выпустил не меньше дюжины стрел по далеким «врагам», то промахиваясь и досадуя, то попадая в цель и радуясь, как ребенок, своим успехам. Наконец, стрелы закончились, и князь нехотя вернул арбалет Евпатию.
– Знатный самострел, – заметил рязанский князь, с восхищением глядя на тысяцкого, который сжимал в руках заветное оружие, оглядывая напоследок гладкое ложе арбалета, прежде чем спрятать его в холщовый мешок, – такие нам хорошую службу сослужат против татар.